Фото avatars.mds.yandex.net
И сердце Маруси начинало свой разбег. Она сразу забывала обо всем. Не видела, как грустно наблюдает за ней постаревшая рано мать, как шепчутся соседки, смотрят с восхищением вслед ей мужики. Моя мама бежала по деревенской улочке навстречу своему счастью, любви. Летела, зажатая в руке красная косыночка, трепетало голубое выцветшее от постоянной работы на солнце, платье. Летело все ее хрупкое тело навстречу с любимым.
Шаня
Шанька (или Санька по–русски) – мой отец, впервые увидел Марусю на празднике в ее родной деревеньке Самбатукса. Буйно цвели яблони, буйным цветом зацвела и их любовь. Точно такими словами говорила об этом моя дорогая мама Маруся.Шанька тогда впервые увидел широко распахнутые, открытые всему миру такие доверчивые глаза, услышал звонкий, такой красивый высокий голос, и с этой минуты она стала для него всем. Работы в деревне, особенно летом, много. Но Шаня не замечал усталости, зная, что вечером снова увидит запыхавшееся от бега любимое, родное личико. Каждый день после работы бежал за 8 километров к своей Марусе, чтобы уже к ночи вернуться домой, услышать ворчание своей матери, моей бабушки Оли, перед тем, как забыться во сне.
Маме было всего 16 лет, отцу 17. Шла война. Обе деревни, где жили мои родители, были заняты финнами. Отца могли в любой момент принять за партизана да просто случайно пристрелить. Но ничего не могло остановить влюбленного Шаню. Отец уже перед смертью признался маме, что только то шальное лето помогло ему выжить на фронте, пережить тяжелое послевоенное время. Эти 8 километров надежды (так он называл их) грезились ему, когда он замерзал в горах Чехословакии, потом тяжелораненый в госпитале.
Маруся
- Маруся-я-я… – как молитву шептали растрескавшиеся, с запекшейся кровью губы, когда он тащил на спине тяжелораненого друга к своим.- Маруся-я-я... – еле слышно шептал он во время операции.
В 44-м году территорию Карелии наши освободили от немцев и финнов. И отца, хоть ему еще и не исполнилось 18 лет, добровольцем взяли на фронт в стрелковую дивизию. А мама Маруся устроилась в местной школе учителем физкультуры. Учителей не хватало, а мама перед войной успела закончить 7 классов. Жила Маруся у старенькой учительницы Анастасии Осиповны. Обе женщины привязались друг к другу, поэтому старшая считала своим долгом опекать младшую и даже пыталась устроить ее личную жизнь. Маруся только смеялась и отшучивалась. Но Анастасия Осиповна не успокоилась, пока случайно не обнаружила под Марусиной подушкой фотографию Шани. Моя мама потеряла на войне отца и старшего брата. Но своего любимого Шаню она дождалась. Как же долго ждала Маруся этот день. От горя плачут, но как же плачут наши женщины в миг невыносимой радости!
- Маруся-я-я! Шанька идет!
Опять Маруся летела, раскинув, как крылья, руки с зажатым в кулачок выцветшим красным платочком.
- Маруся-я-я! Шанька вернулся! – кричала вся деревня, выбегая на дорогу со слезами на глазах.
И я, дочь любимых моих родителей, плачу. Пишу эти строки и плачу.
Больно ворохнулось сердце Маруси – Шаня не бежал ей навстречу, у него в руках были… костыли.
- Маруся-я-я! – шептал отец без конца, зарывшись лицом в ее пушистые растрепавшиеся волосы. Мама в ответ только судорожно обнимала его, гладила. Говорить она не могла, плакала, плакала, плакала… Потом, когда я, их единственная дочь (и три сына) была уже взрослой, они мне в подробностях рассказывали историю своей любви. И только тогда я смогла сердцем понять, прочувствовать своего отца. Они рассказывали о себе, перебивая и дополняя друг друга. Букетик полевых цветов, кустики поспевшей земляники, грибами переполненные карманы, венок из цветов – подарки от Шани любимой Марусе. А мама очень красиво вышивала, поэтому всегда находила свободную минутку, чтобы вышить ему кисет, носовой платок на память.
Фото pixabay.com
Отец вернулся с войны инвалидом – осколок частично раздробил коленную чашечку, поэтому правая нога не сгибалась. Ягодицы все иссечены осколками, часть которых осталась в теле, дожидаясь своего часа, чтобы мучить, изводить от боли. С высоты своих лет я теперь по-другому смотрю на своих родителей. Боли часто не давали уснуть отцу, и тогда мама наливала ему стакан водки. Он не мог уснуть без этого и не давал спать нам, его детям, крича от боли. А мы, маленькие, думали, что он издевается над нами, сердились на него. Прости меня, папа! И только мама Маруся всем сердцем жалела его, стискивала изо всех сил руками, как будто так часть боли перенимала на себя. Любящая Маруся всегда была рядом со своим любимым.
Мой отец, как настоящий мужчина, несмотря на то, что не был здоровым, сумел построить дом, посадить яблоневый сад, вырастить трех сыновей и дочь, помог растить в любви и внимании своих пятерых внуков. Все мы росли здоровыми, крепкими, потому что, несмотря на трудности послевоенного времени, у нас на столе всегда было молоко, масло, мясо, рыба. Мои родители совсем не умели отдыхать. Они умели все, а главное – умели любить, заботиться о своих родных. Полуслепые родители Шани жили с нами. Полдома отец отдал семье брата, но дедушка и бабушка не захотели поселиться у него. И еще в нашем доме всегда жил кто-то из родственников, друзей, приехавших устроиться на лесопильный завод, задерживались у нас.
Кровь родная – не водица
В гости к нам на праздники приезжали все ближайшие родственники. И мама с отцом заранее забивали теленка или поросенка. Как же я любила в праздники свою маму Марусю, всегда в новом красивом платье, которое по ночам она шила сама. Меня тоже наряжала, как куколку. А как она красиво пела! Особенно свою любимую песню «По Дону гуляет казак молодой». Отец всегда гордился своей Марусей.И только один раз я увидела маму Марусю плачущей, плачущей из-за отца. Я была уже взрослой, училась в педагогическом училище, и однажды во время танцев в Доме культуры поселка Соломенного меня пригласил на танец парень, увидев которого я просто обомлела. Уж очень он был похож на моего младшего брата, ну и, соответственно, на отца. Мы познакомились. Парня звали Сашей, он учился в Петрозаводском университете, как и мой старший брат. Мы с Сашей очень долго гуляли в тот вечер, смеялись, шутили. Он мне предложил встречаться. Но я отшутилась, сказала, что не могу встречаться с родственником. Правду говорят в народе: «Кровь родная – не водица». Каково же было мое изумление, когда я обо всем рассказала маме.
Фото psychologiepraktijknicolehonneff.nl
Плача, она призналась мне, что Саша и правда может быть сыном Шани, а значит - моим сводным братом. Оказывается, когда отца отправили от лесопильного завода на курсы переподготовки в Петрозаводск, он жил в поселке Соломенном. И однажды, выпивши, познакомился с одной женщиной. Отец, конечно, ничего не сказал бы своей Марусе. Но эта женщина посчитала своим долгом сообщить отцу, что у нее родился сын Саша. В письме своем она от всего сердца благодарила отца за сына. Она ни о чем не просила, понимала, что нормальный мужчина никогда не бросит любимую женщину, четырех детей, стареньких родителей. Она просто благодарила отца за этот бесценный дар – красивого, здорового сына.
Самое удивительное (для меня самой), что я обрадовалась этому. Мне было радостно сознавать, что у меня есть еще один брат, такой умный, интересный. Наверное, я мало уделяла внимания своему бате, так мы называли своего отца, ни разу не сказала ему, как сильно люблю его. И эта отчаянная вина сидит занозой в моем сердце. Так получилось, что в последнюю минуту жизни рядом с ним была только Маруся, его любимая жена. Не было рядом детей, внуков, которых он очень любил. Для меня мой батя – единственный настоящий человек, на которого так хотелось бы, чтобы был похож мой сын. Сердца дорогих моих родителей были широко распахнуты для любви и счастья, для всех родных и знакомых. Я счастлива. Мне повезло. И мне хочется поделиться этим со всеми.
Фото pixabay.com
Татьяна Александровна Кириллова, Республика Карелия
Здесь можно подписаться на газету Деревенские истории
