Сделать Мефистофеля

Фото Владимира Ларионова

Скандальный максималист или максимально скандалист? Это – максимум эпитетов, которые я могу позволить себе в отношении редактора скандального TV29 Рудалева. Он считает себя публицистом и литературным критиком, его (многие) – нелитературным критиканом. Он говорит, что борется за правду. Ему – что кому-то там «продался».

Я самозванец в критике

Тут можно спорить до упаду или чего похуже, а можно спросить у него самого. Тем более что отвечать на самые «этакие» вопросы он совершенно не стесняется.

- Андрей, действительно, какое отношение ты сегодня имеешь к литературе?

- Я по гороскопу Близнец, живу в нескольких плоскостях. Есть работа – журналистика, чтобы быть ближе к реальности. Это внешняя жизнь. А есть литература – тыловой обоз, помогающий выныривать из той жизни наверх. Или, если угодно, нырять в ее глубины. Но занимаюсь я этим непрофессионально, я самозванец в критике. Правда, идеологом современной литературы «нового реализма» меня недавно уже назвали.

- Плюс эпитет в твою копилку. Судя по тому, что мало кто в Северодвинске знает об этой твоей ипостаси, публикуешься ты где-то «там»?

- Как правило, в специальных центральных изданиях. Около тысячи критических работ и порядка трехсот публицистических.

- Однажды ты сказал, что классические произведения в современной литературе уже созданы. Имелись в виду какие-то конкретные?

- Объясню. Когда-то был одержим филологическим максимализмом. Мол, есть Пушкин, Гоголь, прочие классики, и все уже написано. А сейчас – это просто какие-то мальчики что-то там пописывают. Потом стал читать и понял, что от снобизма по отношению к современности нужно избавляться. Каждое произведение питается соками читателей. Что тогда, что сейчас. Одни, как коньяк, с годами приобретают все лучшие свойства, становятся классикой. Другие, как плохое вино, киснут. Это литературный процесс, который сложно объяснить неподготовленному человеку. Ибо как объяснить Веру? Любовь? Их нужно прочувствовать, пережить.

- Хорошо, зайду с противоположной стороны. Какие современный авторы, на твой взгляд, имеют шанс записаться в классики?

- Белов, Маканин, Бородин, Распутин, Лимонов, Роман Сенчин, Захар Прилепин, Пелевин, Шаргунов.

- Сам читаешь много?

- Сам читаю медленно. Много и запоем, когда «торкнет».

- Предпочитаешь электронную книгу или бумагу?

- Реальность заставила обзавестись электронной. Кстати, на гонорар за написание открытого письма деятелей культуры президенту Медведеву по поводу авторских прав. К нам сюда, как правило, книжные ошметки попадают, а литературные новинки отслеживать нужно.

Извини, Андрей, но втык получен…

- Ого! Всегда задавалась вопросом, кто пишет открытые письма президентам? Но, Андрей, есть у меня еще один мучительный вопрос: почему умные люди иногда занимаются, извини, глупостями? Это я не про письма президентам. Это я о стилистике некоторых сообщений «Беломорканала».

- А что с ней?

- То, что ваш информационный ресурс и наша власть давно и нежно «любят» друг друга, – секрет Полишинеля. Они упрекают БК в заказухе, вы продолжаете язвить над чиновниками по любому поводу. Я за критику, но иногда это походит на систему. И в принципе не имеет отношения к журналистике.

- Я не вижу в этом никакой системности. Просто сижу, как рыбак у реки, - какая рыба пойдет? Если тема идет, то нужно ее развивать и дополнять. А все пеняют, что это проплачено. Ну вот последний пример – депутат Осколков, отличный парень. Но факт есть факт – в суд ушло уголовное дело об укрывательстве налогов. И что мне делать? Не публиковать его?

- Я вот о чем. Только перебои с Интернетом помешали мне сосчитать количество заголовков, где упоминается, к примеру, фамилия Талашов. Бывший зам по социалке покинул кресло и город неким злым гением, Мефистофелем. А ведь дела по пресловутому оперблоку не было. Может быть, просто не удается наладить диалог с властью?

- Для меня очевидно главное отличие прежней и нынешней местной власти. Прежняя понимала, что критика в СМИ – повод публично ответить в выгодном для себя свете. Повышает уровень доверия. А сегодня, оказывается, нужно только елей лить. Мы пытались брать официальные комментарии у чиновников, потом они звонили и говорили: «Извини, Андрей, но втык получен и ничего публиковать не нужно». Набор ненужных барьеров создают пресс-службы. Ну и главное: писатель и художник, в общем, должен быть оппозиционен к власти, задавать ей неприятные вопросы. Так что никакой конспирологии!

- Андрей, я проанализировала суть выпадов БК в сторону властей предержащих. Так или иначе, они связаны с коррупционными процессами. Ну и замечательно! По-твоему, средства массовой информации способны с этим бороться?

- СМИ не могут остановить коррупцию, но могут ее приостановить, кого-то испугать. Самое поганое в этой ситуации вот что: перспективные люди, которые многое могут сделать для страны, занимаются полной ахинеей - набивают карманы. То есть если ты упускаешь выгоду – ты некомпетентен. Во-первых, это убивает в народе пассионарность. Во-вторых, с каждым таким случаем страна уходит в песок. Ну а в-третьих, всего с собой не унесешь…

- Народец обмельчал – тоже твои слова. Грубовато. Не боишься расстроить «народец», за процветание которого столь искренне переживаешь?

- Нужно это говорить, чтобы возникло чувство неприятия к себе. Через него и пойдет возрождение. Так Гоголь еще говорил.

Ничего личного…

- Поговорим о будущем. Как думаешь, власть в Северодвинске поменяется?

- Сложно сказать. Хотелось бы, чтобы была нормальная борьба и победил сильнейший. К сожалению, в последние годы Север, а особенно Северодвинск, превратились в аполитичное болото без лидеров. У нас ни по какому вопросу нет общественной дискуссии. Только власть нагнетает свою точку зрения. Вот и все.

- Скажи, только честно, у тебя нет личной обиды на власть? В свое время тебя попросили с должности пресс-секретаря Горсовета, якобы по политическим мотивам.

- Я это называю продуктивным фатализмом. И это действительно было связано с приглашением мной в Северодвинск опального тогда писателя Сергея Шаргунова. Но дело даже не в нем. У всякого человека рано или поздно возникает ощущение профессионального застоя, когда нужно поменять работу. Плюс появились некие стукачи – назовем их доброжелателями, – которые периодически клали на стол спикера Горсовета распечатки моих антипартийных высказываний в Интернете. Я и при Иванове критиковал «Единую Россию», но Владимир Николаевич, мудрый человек, в шутку советовал мне пользоваться псевдонимами. До гонений дело не доходило.

- Андрей, разве не повлиял на это тот факт, что ты достаточно жестоко разобрался со своим соперником в делах сердечных? Ударил человека по лицу, получил судимость…

- Думаю, что не повлиял. Это случилось задолго до того, как меня «попросили». Конечно, если отвинтить историю назад, я бы поступил иначе. Но в любом случае для меня семья – это святое. Оказывается, не для всех.

- А с кем ты сейчас живешь?

- С кошкой и с бабушкой, святой женщиной, которая после смерти родителей, с десяти лет, поднимала братьев и сестер. Великолепное поколение.

- Любовь существует?

- Да. Но хочется чего-то не мимолетного – настоящей встречи.

- А мечта?

- Разумеется. Мечтаю о большом путешествии по России, в сторону Алтая, Владивостока, Камчатки. У меня друзья там!

- Вопрос, который наверняка волнует многих: ты не собираешься уехать из Северодвинска?

- Пока не собираюсь. Это я тебе как продуктивный фаталист говорю!

Наталья КОЛОГРЕЕВА