Фото Нины Рябининой
Ксения неторопливо шла по улице, сжимая в руке влажные ветки с серебристыми бархатными почками. Стоял мягкий весенний день. Подходил к концу Великий пост. Бежали, таяли дни, прозрачные и легкие, как весенний ветерок. Ксения любила посты. Ей нравилась тихая радость богослужений, длинные покаянные молитвы, очищающие душу. «Тучи ми подаждь слез в поста красный день, яко да восплачу и омыю скверну, яже от сластей, и явлюся тебе очищен», - пели в первый день Великого поста, в Чистый понедельник. Ксения стремилась поскорее исповедоваться и причаститься. И вот она в церкви. Шло вечернее субботнее богослужение. Исповедовал маленького росточка молоденький священник. Он недавно служил в их церкви, Ксения даже его имени не знала. Когда подошла ее очередь, она не смогла вымолвить ни слова. Трудно было высказать все, что накопилось на душе, этому мальчику в рясе. Сказала только, что как-то раз нарушила пост. Молоденький священник помолчал, ожидая продолжения, и, не дождавшись, вдруг начал долго и горячо говорить о том, что Бог - это любовь, что нужно всех любить, не то будешь как «медь звенящая». А Ксения стояла в недоумении и думала: «И зачем он тратит напрасно столько времени? Ведь она обо всем этом не раз читала». И, не выдержав, прошептала: «Я поняла...» Священник взглянул на нее и стал говорить о том, что не такой уж большой грех - нарушение поста. Нужно помолиться, Бог простит. Главное, не делать больших грехов. А то ведь бывают такие тяжелые грехи, как раздражительность, гнев на ближнего... И он начал одно за другим перечислять все то, что Ксении было так трудно и стыдно произнести вслух. Каждое слово било в цель. Она вздрагивала и краснела. И некуда было спрятаться, некуда от себя убежать. Когда он замолчал, она с облегчением вздохнула. А священник переспросил ее имя, накинул ей на голову епитрахиль и прочитал разрешительную молитву.
Ночью Ксения не спала. Долго ворочалась с боку на бок: ей вдруг пришли на память забытые, осевшие на самом дне души проступки, совершенные за последнее время и не высказанные на исповеди. Душа медленно, с трудом очищалась, словно снимала с себя чешую, выплескивала всю ту черноту, что накопилась в ней, готовясь достойно принять Святое причастие. Наконец под утро выплеснулось последнее воспоминание, и Ксения вдруг ощутила себя легкой пушинкой, которую может унести ветер. И неожиданно заплакала. Слезы лились, как первый весенний дождик, смывая всю грязь. Ксения чувствовала, что ее душа становится чистой, прозрачной, как стекло. За окном уже брезжил рассвет, и пора было вставать.
В сером сумраке раннего мартовского утра Ксения поспешила в храм. Несмотря на ранний час, в церкви было много народа. Сладко пахло ладаном. Перед иконами золотились и трепетали свечи. Служба еще не началась. Люди покупали свечи, скидывали тяжелые пальто и складывали их ворохом прямо на скамейку. Ксения встала у колонны, подальше от людских глаз. И там, в укромном уголке, пред ликом Пресвятой Богородицы она простояла всю службу. Причастившись, поспешила домой, прилегла на диван и тотчас заснула. На следующее утро ласково светило солнце и все вокруг пело. А в душе звучали слова маленького священника: «Надо всех любить, не то будешь как «медь звенящая». И Ксения вдруг удивилась его прозорливости. Как ему, такому молодому, почти ребенку, удалось заглянуть в ее душу и все понять? Как он сумел так верно указать путь, по которому ей надо идти, чтобы изменить себя, свое отношение к людям?
...Скоро Вербное воскресенье. И Ксения снова пойдет в церковь, затеряется в веренице людей, идущих одною с ней дорогой, и вдруг почувствует, что она в этом мире не так одинока.
Светлана Смирнова, г. Уфа
Здесь можно подписаться на газету Завалинка
