Фото pixabay.com
Андрей помог Людмиле снять шубу. Чуть сутулился, широкоплечий, высокий. Повернул к свету смуглое, скуластое лицо. Нос широковатый, с горбинкой. Губы тонкие, глаза темные, какого цвета – и не разберешь сразу. Короче, в роду непременно кто-то из бурят или тунгусов был…
Саше, младшей сестричке Людмилы, девятнадцать. Вся в едва приметных конопушках, волосы русые собирает в пшеничный пучок. Худенькая, гибкая. Глаза то ли серо-голубые, то ли зеленые – смотря что из одежды наденет. Нос вздернут чуток, губы по-детски припухлые… Она скоренько подхватила из рук Андрея тяжелую сумку, засуетилась у стола, выкладывая заманчивые вкусности в блестящих упаковках.
Мандариновый аромат поплыл по кухне. Его перебивал аппетитный запах колбасы, нарезаемый Сашей тонкими ломтиками. На плитке булькала вода с лаврушкой и горошинами перца в ожидании пельменей.
В разгар буйства запахов пришли мама с папой, они зачем-то отлучались к соседям. Мама обняла старшую дочь и будущего зятя и отправила папу за холодцом, что стыл в бане.
…За столом сидели долго. Людмила рассказывала свои институтские новости, Андрей молчал и улыбался. Мама наконец не выдержала и подступила к нему с расспросами, целый экзамен устроила.
Оказалось, что Андрей – ровесник Людмилы, учится в том же политехническом. До института в армии отслужил. А родители его – колхозники.
- Ты не говорил, - удивленно вскинув тонкие брови, пропела Людмила.
- А ты и не спрашивала, - улыбаясь, ответил Андрей. И с тем же выражением лица повернулся к Саше:
- А вы учитесь, работаете?
Сашины глаза, почти черные оттого, что выпила рюмку, сияли, огромные, бездонные. Они в упор глядели на него, и он засмотрелся на них и не мог взгляда отвести. Сашины локоны, золотые в электрическом свете, разметались по плечам. Она чем-то неуловимо напоминала Людмилу, и была в ней красота, которую Андрей приметил не сразу. Не тщательно созданная с помощью косметики и прически, а избыток жизни, который так и лился из глаз…
Сашина веселость исчезла куда-то, и она не понимала, что Андрей говорит ей, только безотрывно смотрела на него.
И услышала резкое, ироничное сестры:
- Александра у нас медичка, уколы в попу больным ставит.
И «медичка» в ее устах прозвучало как «дурочка».
Саша будто очнулась:
- Стемнело уже… Мам, ты сиди, корову я подою, - она встала, чуть не уронив стул. Вслед, как сквозь вату, донесся Людмилин смех.
В стайке тускло горела лампочка. Корова мерно жевала, вздыхала. Сонливостью и покоем веяло от ее теплого бока. Саша уткнулась головой в этот бок, доила не спеша и думала: «За что Люда со мной так? Ну и пусть…»
Хмель выветрился, на улице морозный пар застревал в горле. На небо выползла круглая, неправдоподобно большая луна. «Новый год – и полнолуние! Надо же…» - с этой мыслью Саша зашла в дом.
Фото pixabay.com
Мама с Людмилой о чем-то переговаривались на кухне. Папа с Андреем сидели на диванчике в комнате, смотрели телевизор.
- Такая лунища на улице! Поглядите! – воскликнула Саша.
- А пойдемте, посмотрим! - откликнулся Андрей.
- Идите, идите, молодежь, - подхватил папа.
До полуночи еще была уйма времени, и Людмила согласилась.
Улица как вымерла. Окна горели самоцветами наряженных елок, где-то прерывисто ухала музыка, доносился собачий лай. Но – ни одного прохожего. Они шагали по умытой лунным молоком голубоватой улице, снег скрипел под ногами.
- Здесь вот колдун живет. Говорят, он жену со свету сжил… - посмеиваясь, сказала Саша. Веселое расположение духа, похоже, снова вернулось к ней. - А вот в этом дворе, рассказывают, тоже всякое происходит. Ведра летают через забор.
- Геопатогенная зона, - откликнулся Андрей. - Видишь, тут низина, речушка замерзла. Там, где подземные воды, часто полтергейсты бывают…
- Ну вас, - передернула плечами Людмила. - Страсти всякие. Хватит через меня переговариваться!
- Пошли по этой речушке! – предложила Саша.
Людмила и ответить не успела, как ее развернули с двух сторон и повлекли за собой в направлении голубеющей торосами широкой реки. Саша закружилась на льду в своих валеночках, щебеча и смеясь. «В этом пальто, отороченном мехом, в пушистой вязаной шапочке она похожа на Снегурочку. Люда – Снежная королева. А я кто? Дед Мороз?» - думал Андрей, и улыбка плавала на его губах. Вдруг лед под егозой хрипло треснул. Саша ойкнула и застыла на месте, прижав руки к груди. Андрей оставил Людмилу у берега и пошел, пришаркивая, скользя по льду, к замершей Снегурочке. Она вцепилась в его полушубок и не отпустила даже тогда, когда уже выбрались на берег и пошагали домой.
Андрей шел посередине. Слева шла насупленная холодная Людмила. Справа семенила легкая, как синичка, Саша. Так и представлялось Андрею: слева – холод, справа – весна.
Саша заскочила в дом, а Людмила прижала Андрея в сенях.
- Поцелуй меня, - низким голосом проговорила она, и он приник к ее горячим губам. Не было страсти в его поцелуе, но Людмила все плотнее прижималась к нему, и сердце против воли застучало сильнее, но тут раздался из приоткрытой двери голос папы:
- Идите скорее, сейчас будут куранты бить.
И ей показалось, что Андрей вздохнул с облегчением, когда она отшатнулась от него.
Пили шампанское, потом опять высыпали на улицу. Рядом и в отдалении палили ружья, слышались пьяные крики, взвизги, что-то бабахало, рассыпалось дробью, сухо щелкало. В небо с шорохом взвивались разноцветные огни… Ближе к утру луна, отливая медью, ушла за лесистую сопку, и вслед нею темнота затопила все переулки, укрыла дома и деревья.
Людмиле не спалось. Саша давно уснула рядом с нею на диване, отодвинувшись к самой стенке, натянув одеяло.
Андрею постелили на полу. Людмила слушала, как он ровно дышит во сне, и ей хотелось скрипеть зубами от ярости. Ясно, что Сашка влюбилась в него, бесстыжая, и не умела этого скрыть: то хохотала, то впадала в задумчивость и никого, кроме Андрея, не видела. Да и с Андреем творилось что-то не то. Нет, он был вежлив, обходителен, от Людмилы ни на шаг, но ему, похоже, безразлично, что у нее все кипит внутри. Он чувствовал себя как дома, был непривычно разговорчив, весел и остроумен… Вот и сейчас не чувствует, что ей так плохо, дрыхнет без задних ног! Ревность душила ее.
Комната сонно плыла, слабо светилось окно. В углу отсвечивали зеленоватые фосфорные узоры на елочных игрушках. Вот тебе и Новый год…
Протрещал будильник, и мимо Андрея прошла тихая тень, задержалась немного. Казалось, она хочет нагнуться и дотронуться бесплотной рукой до его плеча. Потом уплыла на кухню, там вспыхнул свет, и тень обрела плоть и кровь. Саша посмотрела на себя в зеркало над старым рукомойником, улыбнулась и поправила волосы…
А вскоре гостей забрал, заскрипев колесами, лязгнув дверью и натужно взревев, городской автобус. Саша торопливо шла по хрумкающему снегу к своей больничке – она опаздывала на дежурство.
В общежитии вечером Андрею сказали, что Людмила ушла куда-то с Глебом, красногубым блондином с ее курса.
Что там было дальше, могла бы луна рассказать, да кончилось ее время до следующего месяца: устала она, похудела, выдохлась и утратила любопытство.
Только и можно сказать, что недели через три после Нового года Саша вдруг получила по почте голубоватый конверт и так разволновалась, увидев имя отправителя, что уронила конверт на пол и не сразу сумела поймать его дрожащей рукой. А когда пробежала глазами по коротким, явно написанным мужской рукой строчкам, подумала, что, похоже, загаданное ею на Новый год желание начинает сбываться…
Рисунок pixabay.com
Ольга Левонович, г. Дмитров, Московская область
Здесь можно подписаться на газету Завалинка
