Фото unsplash.com
Недавно я совершенно случайно вспомнила об этом. Сижу на вокзале, вокруг шумит людское море. На скамейке неподалеку двое – женщина моего возраста и мальчонка лет пяти. Малыш, как живчик, то и дело сползает со скамейки и явно хочет улизнуть, отправиться в неведомый мир, узнать, что там за дверями шумит и грохочет. Бабушка все время начеку. В дверях появляется полицейский, и бабушка хватается, как утопающий за соломинку:
– Сейчас тебя заберет милиционер!
Полицейский для бабушки злой дядька, которого малыш обязательно должен испугаться. Но у мальчика в копилке еще нет негативного опыта от встреч с полицией. Для него этот мужчина в форме всего лишь дядя Степа из книжки. Поэтому мальчик широко улыбается своими голубыми, открытыми миру глазами и ждет, когда же полицейский подойдет к ним, но тот, заметив у противоположной стены пьяного мужчину, направляется к нему. Мальчик явно разочарован и с еще большим азартом предпринимает попытку улизнуть из-под зоркого бабушкиного ока. Она хватает его за воротник, притягивает к себе и усаживает рядом.
– Бабушка, – канючит малыш, – купи мне мороженое… Ну, купи, пожалуйста…
Но бабушка непреклонна, наконец, она выдергивает свою руку из цепких ручонок малыша и говорит совершенно неожиданные для меня слова:
– Не буду больше с тобой разговаривать! Никогда не буду, ты не ребенок, а чистое наказание…
Мальчик затих, чувствуя, что бабушка рассердилась всерьез. Бабушка очевидно тоже заметила смятение маленького сердца и решила добавить «перца», не со зла, а просто в воспитательных целях она произнесла:
– Вот отдам тебя в детдом, и пусть там воспитывают…
Это был явный перебор. Мальчик вскочил, уткнулся в ее колени и заплакал, громко, почти навзрыд.
Объявили посадку, и я не узнала, чем закончилось противостояние между такими родными, между такими близкими людьми – бабушкой и внуком, ближе и придумать нельзя. Так почему же бабушка так старательно желала посеять страх в детскую душу?
Валентина Гусева
Здесь можно подписаться на газету Ах, тёща моя
