Изображение: Северная неделя
Так думала Степанида, крутя веретено.
Замуж вышла, муж гулена и выпить не дурак. Свекрыня – змея лютая, золовки, одно слово – колотовки. Один свекор батюшка, человек был. Не он бы, дак ведь и голову в петлю пристроить могла. Детей долго не было, муж ее обвинял:
- Такая-растакая, никудышная!
Золовки сплетницы, надо не надо, бегают по селу, сплетни носят. Сороки да и только. Свекор, бывало, по столу кулаком стукнет:
- Это вы чего все на одну, совсем бабенку замордовали, молчите лучше, а то хвосты прищемлю!
Так и отжила Стеша пятнадцать годочков, а тут Бог смилостивился, сыночка ей послал. Долгожданного, долгожеланного, она и имя-то ему Михаил дала, по свекру-батюшке. Свекровь вроде поначалу: «Не наш, нагуляла!», и муж с тем же. Так ведь нет, к двум годам парень выкунел, и весь в свекра, смуглый, кудрявый, и глаза: один голубой, другой зеленый. Ну, уж тут и попритихли, язычки-то поприкусывали. Любили Мишаню все, даже отец и свекровь души не чаяли.
Да и Степаниде жить полегче. Вырос Михаил, в армию сходил, а после армии в город уехал. Теперь-то все в город уезжают, кому деревня нужна? Вроде вчера родила, а вот уже мужик здоровенный, и характерный, весь в отцову породу.
Первым муж на тот свет ушел, замерз по пьяни. Следом свекровь за любимым сыночком. А свекор-то еще лет десять с ней, Степанидой, жил. Дом на нее отписал, а перед самым концом своим мастеров позвал: дом отремонтировали, воду провели, туалет из чулана соорудили. А потом и газ провели. Теперь вот она, старая, как в раю живет. Скучно только. Сын в городе затерялся, разве золовки когда зайдут. Да вот соцработник три раза в неделю навещает. Ничего, пенсии хватает, лечится Степанида травками, толк в них знает, еще от бабушки своей переняла. Курочек десяток держит. Летом еще в огороде шишлится.
Все бы ничего, да вот у всех внуки есть, у одной ее никого. Две кошки да собака во дворе. Михаила-то, сына, посадили и жену его Леську тоже. Дочь у них Алена, Степанида ее всего раза два видела, так она у сватьи живет, она бабу Стешу и не помнит.
А к вечеру, уже Степанида закрываться пошла, около ворот кто-то шебаршит. Глянь, а там девчоночка лет восьми и паренек постарше.
- Ребята, вы кого потеряли? – спрашивает Степанида.
- Баба Стеша, это я, внучка ваша Аленка и Леха, брат мой, мы к тебе.
Обрадовалась старая, ребят в избу завела. Раздела, за стол усадила.
- Давайте, рассказывайте, что приключилось?
- Бабушка наша умерла, нас в детдом хотят определить. Вот мы к тебе, может, у себя оставишь? Помогать будем! – Аленка трещит.
- Как не оставить, оставлю! Мне оно в радость, только документы на вас делать надо. Ты-то, Аленка, моя внучка, у нас и фамилия одна, а вот с Лешей сложнее, ну, ничего, у нас в опеке золовкина сына жена старшей работает, пойду, в ноги упаду…
Так и остались дети у Степаниды, золовкин сын опекуном оформился. И повернулась жизнь в другую сторону. Теперь не посидишь, не полежишь, внукам надо еду готовить. Уж больно они ее стряпню любят. Дети не балованные, хорошие. Леха снег чистит, у кур убирает, в магазин Степаниду под руку водит. Алена по дому: моет, метет, от социального работника отказались. Михаилу-то с женой долгонько сидеть, за наркотики сели. Ну, она теперь, на сколь веку хватит, детей доглядит. Хорошо ей теперь, и болячки куда-то ушли.
А дома-то смех звучит, музыка играет. Леха очень на лыжах ходить любит. Аленка в танцевальный бегает. А к ней старушонки в гости притащатся, и одни разговоры про внуков. Да и она не отстает. Внуки – это счастье, вот оно и нагрянуло к Степаниде, хоть в конце жизни, а приласкало. Слава тебе, Господи!
Елена Дуденкова
Здесь можно подписаться на газету Деревенские истории
