Фото pixabay.com
- Нет, это романтично, конечно, - успокаиваю я свое волнение, - молодой, умный, красивый… Но такая разница в возрасте… С ума сойти…
Первая встреча
Улыбаюсь устало своим мыслям и иду дальше, вспоминая мою самую первую встречу с Павлом Сергеевичем. Теперь уж все так далеко, а вот помнится. Я тогда в кадрах работала, много людей самых разных проходили через мой кабинет, случалось, цеплялся кто-то и оставался в памяти на время, а основная масса проходила без следа. Тогда, в первую встречу, оставляя документы, он сказал:
- Будете смотреть, не удивляйтесь, я там все правильно написал…
Я глянула и чуть не поперхнулась, его год рождения и год рождения жены разнились на двадцать лет. Ничего, помню, не сказала, только все равно подумала, что, скорее всего, есть во всем этом какая-то червоточинка. Спрашивать ничего не стала, дала понять, что не мое это дело, да и парень, сразу было видно, серьезный, умный, степенный такой. Я в нем сразу интеллигента почувствовала. К тому же все характеристики были просто отличные. Дала я ему направление на медкомиссию, а он не ушел сразу, неожиданно для меня вдруг разоткровенничался.
Его я почему-то тогда про себя обозвала Шестикрылым Серафимом, сама не могу объяснить, почему, наверное, за его такую непривычную для мужчины восторженность, за желание открыть свою душу совершенно чужому человеку. Не все ведь это понимают и принимают, некоторые посмеются, да и все, а мне вот он запал в душу, может, потому, что мой муж плыл по жизни, как парус одинокий, что я была рядом, что нет, никогда не поговорит ни о чем, ничем не поделится. А тут прям ангел во плоти, говори хоть целый день, не наговоришься, я даже позавидовала его жене, которая, как оказалось, более чем в зрелом возрасте. Помню, он ушел, а у меня прямо сердце сжалось. Представила на его месте своего сына и невольно головой замотала: «Нет, нет, только не это, Боже упаси быть ему таким ангелом, уж пусть лучше плывет по жизни одиноким парусом, хотя и в этом чего же хорошего?»
Может, потому меня и взволновала так эта история неравного брака, что во времена моей молодости не принято было выходить замуж за юнцов, в нас еще в школе сюжет картины «Неравный брак» отложился на годы. Тогда нам и в голову не приходили мысли о социальном неравенстве, о богатстве и бедности, просто мы понимали, как это плохо – неравный брак. Юная, хрупкая, почти хрустальная девочка рядом со стариком, который сорвет и изомнет нежный цвет ее юности. А сегодня все акценты, нет, не выровнялись, а сместились, по телевидению то и дело показывают богатых теток в солидном возрасте, которые присосались к малолеткам и подпитываются их соками. Даже детей по заказу делают, за деньги, разумеется. Но это там, в Москве, там крутятся бешеные деньги, вот бабы и бесятся, а на нашей-то грешной земле что толкает молодых мужиков в объятия зрелых теток? Неужели любовь?
Пашина червоточинка
Спустя какое-то время я более подробно узнала его историю. Тамарка, секретарша, оказывается, вместе с ним училась, знала его прежнюю пассию, их однокурсницу. «Ах, Павел Сергеевич, Павел Сергеевич, не зря я тогда про червоточинку-то подумала, не все в твоей жизни так просто и восторженно, как ты в своем рассказе нарисовать попытался…» - подумала я, слушая Тамаркино щебетание.
Оказывается, Павлик с этой девушкой, назовем ее для конспирации Наташей, с первого курса встречался, да не просто встречался, все было намного глубже, он уже и в дом их был вхож, с матерью Наташи умел разные умные разговоры разговаривать. Сама-то Наташа, как оказалось, была девушкой ветреной, за красоту, знать полюбил он ее. Красоты-то ей было не занимать, тоненькая, как тростиночка, голубоглазая, светлокожая – все при ней, все, кроме головы, мозгами природа обделила. А парень, наоборот, с мозгами, к тому же, от природы он был неленивый, в большой семье вырос, жизнь не раз его в спину толкала, падал, поднимался и опять пёр по жизни, как ни в чем не бывало, поэтому, когда мать Наташи на дачу к себе его приглашала, он с радостью согласился и стал ездить уже каждый выходной, кроме тех, когда в деревню к себе уезжал и привозил целый рюкзак то рыбы, то мяса. Наташа визжала: «Ой, шашлыки будем жарить!» - только Паша ее восторг не поддерживал, передавал весь рюкзак ее матери, ничего себе не оставлял, да он последнее время фактически у них и питался. А поскольку отца у Наташи не было, он на даче уже чувствовал себя хозяином, ведь там, где две женщины, мужские руки никогда не помешают. Бывало, упрет руки в бока и стоит, думает. Потенциальная теща подойдет, обнимет по-родственному, о планах расспрашивать начнет. А он, едва справляясь с окатившим его жаром, начинает докладывать о своих сумасшедших планах, которые собирается воплотить в жизнь в ближайшие годы. Ловил в ответ на себе такие взгляды, что мурашки по коже пробегали, начиная свой путь на груди и заканчивая где-то у коленок. Он долго понять не мог, что это за странное волнение пронзает всю его мужскую суть, но чувствовал, что ему оно приятно. Понял только тогда, когда вся его жизнь крутанулась на сто восемьдесят градусов.
Утешила, так утешила
Надо же было такому случиться, что на последнем курсе его ветреная Наташа влюбилась в другого. Бывает, что тут судить, уж это-то сами проходили. Страдала бедная, мучилась, ловчила, обманывала, но никак не решалась Паше сказать, что разлюбила его. Он, бывало, о свадьбе разговоры заводит, а она все в шутку сворачивает. Не знаю, сколько бы еще это продолжалось, но только такие сложные вопросы часто решает случай, вот и у них все так же произошло. Подслушал он невзначай, как возлюбленная его говорила матери о том, что уйдет из дома, совсем уедет из этого города, лишь бы его, Пашу, не видеть, надоел он ей за столько лет хуже горькой редьки. Понятно, что в эту ночь творилось в душе у Паши, он в дом и ночевать не пошел, убежал на реку, шальные мысли лезли в голову – шагнуть с моста и разом точку поставить на всем позоре, который, как ему казалось, невозможно пережить. Что друзья скажут? Что родители? Родители особенно, ведь они уже быка двухгодовалого зарезали и сдали мясо в городской ресторан, чтобы им с Наташей свадьбу достойную сыграть, все настаивали, чтобы он ее в деревню привез, любили уже ее и хотели познакомиться. А тут такое…
Там, на реке и нашла его та, которая его тещей стать собиралась. Сначала села на бревнышко рядом, за руку взяла, и он опять почувствовал то, знакомое уже, волнение, приводившее все его тело в нервную дрожь, потом она ему на плечико голову положила, а потом… Не буду рассказывать, что случилось потом, как молодой мужчина устоять может, если рядом женщина на все готовая. Спасла она парня, под утро вернулись домой уже совершенно в ином качестве, оба светились от счастья. Павел сразу поставил условие:
- Завтра подадим заявление…
Она слабо возразила:
- Не торопись, давай поживем так, разве нам плохо? Стара я для замужества… Побудь рядом, полечи душу, а потом и помоложе найдешь…
Только Паша не согласился, даже помыслить такого не позволил, сказал, что она давно мила его сердцу, что он от прикосновений Наташи так не вздрагивал, как от ее...
Наташа и в самом деле уехала, так и не одобрив решение матери выйти замуж за Павла, но только жизнь ее с тем кавалером не задалась, и однажды она вернулась домой, с ребеночком. Попробовала снова к Паше клинья подбивать, да только ничего у нее не вышло. Оказалось, что у матери с Пашей любовь, да еще какая. И дите у них уже свое, жена Павлу в сорок три года родила, не побоялась, на последнем излете, знать, хорошо он старался.
- Вот ты и думай, - укорила я себя, - стоит ли судить неравные браки. У каждого своя судьба и у каждого своя история.
Валентина Гусева
Здесь можно подписаться на газету Зимняя вишня
