Фото lensculture.com
Доехал до северной столицы, оттуда на электричке - до города Ломоносов Ленинградской области, снял в местной гостинице одноместный номер и на следующее утро отправился на автовокзал за билетом на автобус. Купил билет и решил перекусить в привокзальном кафе, народу в кафе в ранний час было не много.
За соседним столиком сидел за чашкой кофе интеллигентный мужчина примерно моего возраста и что-то записывал в блокнот. Я дважды обратил на него внимание, он заметил мое любопытство и, проходя к выходу мимо стола, за которым я сидел, вежливо пошутил: «Вас, наверно, дома не кормят». На шутку ответил шуткой: «А вам дома кофе не готовят».
Он как-то странно посмотрел на меня и ответил: «Нет, не готовят, я частый посетитель таких заведений, около двадцати лет живу один… Вы, видно, не местный, говор вас выдает». Я ответил, что родом я из соседнего района, и назвал деревню, которую немцы при отступлении полностью сожгли… Уже шестьдесят лет живу на Севере, в результате у меня говор северный. Я обратил внимание, что, услышав название деревни, мой незнакомец как-то весь изменился, и так на меня посмотрел, словно рентгеном просветил, и взволнованно сказал: «Я тоже родом из этой деревни».
Он назвал свою фамилию, даже паспорт показал, я тоже представился. Звали моего земляка Михаилом Петровичем. Михаил Петрович проводил меня до автобуса, оставил мне свой адрес и телефон, просил по возвращении зайти в гости.
В родных местах я находился несколько дней, сопровождал меня внук дальнего родственника, у которого я остановился. С трудом нашел я место, где до войны находился наш дом: все поросло бурьяном и кустарником, трудно поверить, что здесь была деревня в 96 дворов… Побродил по берегу Финского залива, наслаждаясь красотой природы и чистым воздухом.
Эти несколько дней пролетели незаметно, настало время навсегда покинуть любимый край, мою малую родину… Поблагодарив хозяев за гостеприимство, я вернулся в Ломоносов. Отдохнув немного с дороги, решил позвонить Михаилу Петровичу - он очень обрадовался, объяснил, как к нему доехать. По такому случаю стол был уже накрыт, да и я не с пустыми руками пришел. Разговаривали до полуночи, я рассказал Михаилу Петровичу о судьбе нашей семьи и о себе. Он - о своих родителях и своей жизни. Вот его исповедь.
«Когда пришли немцы, моего отца сразу забрали, долго допрашивали, почему он не на фронте, как все мужчины. Отец объяснил, что он инвалид. Тогда ему предложили стать старостой. Немцы уже знали, что мой отец по национальности немец, и решили, что он будет служить новой власти, но отец наотрез отказался. Его сильно избили, домой он пришел чуть живой.
Через неделю нас вместе с другими семьями на машинах привезли в Эстонию, где в лагерях за колючей проволокой находились военнопленные. Нас разместили по баракам, общение с пленными каралось расстрелом. В лагере мы находились несколько месяцев, в январе 1942 года нас на пароходе отправили в Финляндию на каторжные работы. Попали мы к очень жадным хозяевам, работали все - стар и млад - от восхода до заката.
Неволя длилась до февраля 1945 года, после окончания войны нас вернули в Советский Союз - Россию, но на малую родину въезд нам был запрещен, второй малой родиной для нас стала Ярославская область. Родители умерли рано, меня определили в детдом. Время летело, детская боль со временем стала проходить, но осталась где-то внутри.
Повзрослев, окончил ФЗО, получил строительную специальность, потом служба в армии, служил в Ленинградском военном округе, после службы перебрался в Ленинград, устроился работать на стройку. Окончил вечернюю школу рабочей молодежи, получил аттестат о среднем образовании, поступил в строительный институт. В институте познакомился с однокурсником, звали его Геннадием, подружились. Эту мужскую дружбу пронесли через всю жизнь. На студенческой вечеринке познакомились с сестрами-близнецами, одну звали Ирина, другую Лена. После окончания института оба женились: я на Ирине, Геннадий - на Лене, дружили семьями. У них тоже появились девочки-близнецы, а нам Бог детей не дал, поэтому Ирина сильно расстраивалась, выяснять не стали, кто виновен, любили друг друга по-прежнему крепко.
Мы уже прожили в любви и согласии более тридцати лет. Как-то ночью я проснулся и вижу: Ирина сидит и плачет. Спрашиваю, что случилось, она молчит… Ее состояние я понял по-своему и предложил взять девочку из детдома, но она категорически отказалась. К этому разговору я больше никогда не возвращался.
Фото neakriti.gr
Как-то в слезах Ирина спросила меня: «Миша, ты по-прежнему любишь меня?» Ответил, что чем старше становлюсь, тем крепче люблю. Что случилось, почему частые слезы и странные вопросы? Меня это сильно беспокоило. Решил посоветоваться с Геннадием - он рекомендовал обратиться к врачам. В те годы я работал руководителем крупной строительной организации, у меня были большие связи, и, выждав подходящий случай, я решил воспользоваться советом Геннадия.
Ирина долго молчала, потом тихо ответила: «Миша, мне никакие врачи не помогут». «Да что же случилось Ира, можешь объяснить?» - ответа не последовало.
Она все чаще стала уходить в себя, сильно похудела, исчезла ее прежняя красота, но любил я ее по-прежнему крепко. Так, понемногу Ирина довела себя до такого состояния, что врачи практически уже ничем ей помочь не могли. Даже перед смертью жена не исповедовалась передо мной, о случившемся я узнал через несколько лет после смерти Ирины.
Как-то звонит Геннадий: «Миша, с Леной плохо, приходи скорей…» В квартире были самые близкие, а Лена была очень плохая. Попросив всех выйти, Лена взяла мою руку и тихо сказала: «Миша, я всегда любила только тебя, а не Геннадия, и завидовала Ирине. Как-то по глупости сказала Ире об этом, простить себя не могу…» Я сразу все понял и с трудом вымолвил: «Как ты могла с Ириной так поступить? Ты погубила сестру и обрекла меня на страдания и одиночество».
Как я вышел из квартиры, не помню, пришел в себя только дома. Через день Лена умерла, похоронили ее рядом с сестрой. После смерти Лены Геннадий сильно сдал, он очень сильно любил ее. О предсмертной исповеди Лены я никому не сказал ни слова. С Геннадием продолжаем общаться, их девочки навещают меня часто, не забывают, спасибо им за это. Ирину продолжаю любить даже там, другой раз кажется: откроется дверь и войдет Ирина, спросит, как ты, Миша, без меня… Без нее мне очень одиноко, пробовал лечить одиночество спиртным, но это не мое лекарство. О себе я никому не рассказывал, пусть думают, что у меня все нормально, все движимое и недвижимое имущество завещал девочкам Геннадия, у меня других родственников нет…»
Михаил Петрович долго молчал, потом спросил: «Я не уморил вас, Павел Михайлович, своими воспоминаниями?» Было уже давно за полночь, Михаил Петрович меня не отпустил, я ночевал у него. Утром он проводил меня до гостиницы, мы договорились вновь встретиться, но уже в Северодвинске. Я обещал показать Михаил Петровичу и наш город, и Архангельск, наши белые ночи… Но через полгода связь прервалась. Михаила Петровича не стало.
Фото pixabay.com
Павел Михайлович Федин, г. Северодвинск
Здесь можно подписаться на газету Пенсионерская правда
