Фото pixabay.com
Ох, эта первая любовь…
Ленька у Елены был ребеночком поздним. Родила она его не так, как все бабы рожают, а в подарок себе. Так она назойливым соседкам объясняла, когда на сорок втором году вдруг поправляться начала. А дело-то было незатейливое – с первой любовью встретилась, с Женькой Лыковым. Со школы любились с ним, ни на час не расставались, когда в армию пошел Женька, Елена рыдала до обморока.А пока он служил, родители его в город переехали, их деду, как ветерану войны, там квартиру дали. Так Женька в деревню и не вернулся, говорили, что на сверхсрочную остался, там и женился. Как это Елена пережила – другой разговор, замуж долго не выходила, потом вышла за местного, да не любила ведь, только жизнь парню сломала, начал за воротник закладывать, так и разошлись, даже ребеночка не нажили. С тех пор и куковала Елена одна, все уж привыкли, что так и будет до скончания века биться не в семью, а в работу. Сороковник отметила, смеялась, что жизнь теперь с горочки покатится. А летом Женька и подъявился. Шагнул через порог:
- Не прогонишь? По деревне хочу пройтись, на кладбище могилы друзей проведать, чуть ли не все туда переселились. А переночевать не у кого… Пустишь переночевать-то, чего молчишь?
А Елена и правда дар речи потеряла, зарделась вся, будто в кипяток окунули. Женька уж повернул, было, уходить собрался, а она замахала руками:
- Да живи, живи хоть месяц, мне жалко, что ли?
- Месяц не могу, приехал деда хоронить, вчера старика закопали, двух лет до ста не дожил, вот до девятого дня у меня время есть, неделя…
- Ну, и живи, кто тебе помешает?
Так Женька и остался. Выпили за встречу, расслабились, Елена для начала обиду свою выплакала, он винился, как мог. Проговорили почти до утра, а когда начало светать, Женька сказал:
- Дураки мы с тобой, дураки. Нам бы наслаждаться друг другом, а мы языками всю ночь прочесали, потом жалеть это времечко будем, вряд ли когда еще встретимся, я родителей к себе забираю, старые уже, тяжело им одним…
- Да ты ложись, ложись, вот я тебе кровать чистым бельем застелила… Ложись, а я в чуланку… Помнишь нашу чуланку?
- Еще бы не помнить… Я ничего не забыл…
Едва Елена улеглась в своей чуланке, как услышала скрип половиц, замерла, затрепетала, а когда Женька рядом прилег, ни словом, ни полсловом не возразила. Так всю неделю и горела их любовь жарким пламенем. А когда подошло время уезжать, Женька сказал:
- Ты уж мне не пиши… И не звони… Ладно? Семья у меня, жена, дети взрослеют, родителей вот привезу… Ты уж как-нибудь сама…
Елена проглотила подступившие слезы и рассмеялась ему в лицо:
- Не бойся! Потешил бабу и на том спасибо… А обиды терпеть мне не привыкать…
Дорогой подарочек
Так Женька и уехал. А Елена начала полнеть, говорила бабам то ли в шутку, то ли всерьез, что оставил ей Женька подарочек, дорогой подарочек, на вечную память.И правда, в марте, как раз к празднику, родила она сыночка. Леней назвала. Мальчишка кареглазый, курносый получился, вылитый Женька. Елена замирала у его колыбели, любовалась и налюбоваться не могла, как он во сне забавно чмокает губами, тревожилась порой от мысли: как он мал, песчиночка, а если с ней что, кто ему поможет, Женька ей даже адреса не оставил, знала только область да название поселка. А к трем годам проявилась у сыночка болезнь, глазки очень плохо видели.
Печалилась Елена: «Бог меня наказал за то, что с женатым связалась…» И тут же поправляла себя: «За это Бог должен был меня наказать, а малютка-то при чем?» Повезла сыночка по врачам, до Москвы добралась, но ничего, кроме группы инвалидности, так и не выхлопотала. Учила его дома, и сама, и учителя местной школы приходили. Подрос сын, посоветовали компьютер купить специальный, на котором и совсем слепые работать могли. Все освоил, мальчишка-то оказался на редкость способный, ни к куреву, ни к рюмке никогда не тянулся, но был страшным домоседом. Иногда Елена уговаривала его, чтобы дал объявление в Интернете, поискал себе половинку, а он только отмахивался от матери да смеялся в ответ.
- А что, - говорила Елена, - вот не будет меня, отправят тебя в дом-интернат, наш дом забросишь, а хоромы-то у нас посмотри-ка какие, зря, что ли, я ломалась всю жизнь да этот дом ухорашивала, для тебя же старалась. Не стыдно в такой дом любую кралю пригласить…
- Мама, ты посмотри на меня, какая краля?
- А что ты? Мужчина! Инвалидность у тебя не по мужской части, у тебя еще дети родиться могут, да ты любую можешь осчастливить, разве мало баб, которые с пьяницами да наркоманами намучились? А ты чистенький, беленький, как ангел… Что-то прибаливать я начала, Леня… Не за себя переживаю, за тебя…
Женщина для совместного проживания
Последний раз Елена посидела за столом с сыном, когда ему отметили двадцать семь лет, на другой день уехала она в больницу да больше домой и не вернулась. До похорон за Женей соседка присматривала, до сорокового дня так, кое-кто, а потом пришли к нему люди из администрации и предложили решить вопрос с домом-интернатом. Леня не возражал, но и согласия официального не дал. Позвонил другу Алешке, попросил:- Леха, я хоть и не верю, что по объявлениям кто-то судьбу свою находит, но давай все-таки напишем. Мама очень просила, чтобы я женился… Мне бы хоть какую, хоть старую, хоть кривую, только бы из дома не уезжать…
Леха посмеялся, но написал, мол, есть такой молодой человек в возрасте двадцати семи лет, инвалид, без вредных привычек, живет в своем доме и желает принять женщину для совместного проживания, согласен, если женщина будет с детьми.
- А еще, Леха, у меня ведь где-то отец есть и два брата, но я мало чего о них знаю, может, поищем?
- А чего не поискать, давай… Говори адрес, фамилию…
- Так я фамилию-то знаю и название поселка знаю, а больше ничего…
- Так больше ничего и не надо… Нет, фотографию бы отца в молодости, всяко же есть у тети Лены…
- Есть. С выпускного…
Набрали сначала в «Одноклассниках», пусто.
- Твой отец, если и жив, вряд ли по «Одноклассникам» шарится, стар уже, - сказал Леха и перешел в «Контакт»… А там всплыло сразу несколько мордашек, выбрал, сравнил со школьной фотографией, решил, что стоит проверить. Написал, ответ получил не сразу, но человек по ту сторону экрана был явно взволнован. Оказывается, он знал, что у него есть брат. Через два дня сообщил, что к Жене приедет отец, но не один, потому как болеет, а с сопровождением.
Встреча с отцом оказалась напряженной, но теплой, отец сразу заявил, что забирает Женю к себе, что дом они продадут, вырученных небольших денег хватит, чтобы Елене поставить достойный памятник, ну, и на дорогу. Леня категорически не согласился никуда переезжать, а уж, тем более, продавать дом… Женщина, которая привезла отца, вдруг сказала:
- А мне здесь нравится, я бы осталась, если Леня не против… Дети у меня взрослые, в помощи моей не нуждаются, а я еще баба хоть куда…
- Побойся Бога, Ирина, ты ведь чуть не в матери ему годишься…
- И что? Я останусь, Леня, но при условии, что мы зарегистрируем брак и обвенчаемся…
Леня похолодел, потому что такого поворота дела он никак не ожидал. Но выбор делать было надо, потому что отец через три дня должен был уезжать. И он согласился. Брак они зарегистрировали на второй день, а венчание решили отложить на год.
Вот это знаменательное событие в жизни нашей небольшой деревушки мы и отмечали недавно.
Заметив, что наши «молодые», взявшись за руки, пошли к реке, я спросила соседку:
- Куда это они? Купаться, вроде, холодно…
- Какое купание, целоваться пошли, у Леньки терпения нет, из рук свою Ирину не выпускает. А она-то как расцвела, говорит, мол, троих от мужа родила, а такой страсти ни разу не испытала. Так еще бы, мужик-то молодой. И он при ней ожил, загорелый, крепкий. Она хозяйство завела, так он ей во всем помогает, будто глаза у него лучше видеть стали. Даже дрова сам колет…
Валентина Гусева
Здесь можно подписаться на газету Бабья радость