Низкий поклон вам, мои свёкры!

Очень хочется рассказать о моих золотых свекрах. Это замечательные люди.
Первый брак у меня не задался. Я осталась с ребенком на руках и без алиментов. Устроилась работать на завод, где и встретила своего будущего свекра.

Сибиряки из глухомани

Человеком Иван Иванович был добрым, жалостливым. Как-то разговорились с ним по душам. Я рассказала о себе, о дочке, как живется порой невмочь. С тех пор он стал мне помогать во всем. Познакомил с разведенным сыном и всячески способствовал нашей женитьбе. Познакомил с женой Варей, крупной женщиной с приятным добрым лицом. Варя была из тех женщин, что и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Добрая, но волевая и бесконечно мастерущая. Не было такого дела, которое она бы не освоила. И шить умела, и вязать, и готовить, и дрова рубить, и дом построить. Она всегда говорила, мол, как это не получается? Ты, главное, начни делать. 

Свекры мои были люди целеустремленные. Сказавши один раз «А», шли до конца алфавита. Сами сибиряки, из глухомани сибирской, села Рузаевки.

Как-то сельская молодежь поехала на телеге в другое село, за десять километров, на танцы. Стояла сушь, и ночью в Рузаевке вспыхнул пожар. Деревянные дома и сараи горели, как порох. Горели люди, скот. Из всей деревни спаслись единицы. Когда молодежь вернулась в село, его уже и не было. Время тогда было тяжелое, особенно для деревни, и чтобы народ не разбегался в город, на стройку, ни паспортов, ни справок селянам не выдавали. А куда поедешь без документов?

Ивану было 17 лет, а его умненькой подружке Варе 16. Варя выбила в милиции справки, что они погорельцы (хоть какой-то документ с печатью), и уехали в Киргизию. Родные погорели, а искать дальних родственников и быть для них обузой они не захотели. Решили жить своим умом.

В г. Фрунзе сняли угол, а вот с работой было плохо. Без паспорта их никуда не брали. Хозяин, у которого снимали угол, помог устроиться на железную дорогу разгружать вагоны. Когда свекровь рассказывала, как они работали, слезы наворачивались на глаза. Иван – мужчина, но и Варя не уступала ему в силе. Работали вдвоем, как волы. Снискали уважение бригады и начальников. Когда поженились, начальник походатайствовал, им дали ссуду, на эти деньги они купили полдома.

Поездка к родне

Но замучила Ивана ностальгия. Стал писать в родные места, наводить справки, может, есть где родственники. И однажды получил ответ с адресом родных. Оставив Варю с детьми дома (у них уже двое сыновей к тому времени народилось), поехал в Сибирь. На перекладных добрался до деревни. Деревня оказалась богатой. Жили здесь и хлеборобы, и охотники, в каждом доме коровы, козы, бараны, свиньи. А уж птицы держали – не счесть. Ивана встретили, как родного, истопили баньку.

Только он распарился, разнежился, как что-то в предбаннике грохнуло, открылась дверь и вошли две бабы. Старшая голая, а младшая в исподней длинной рубахе, которую она сразу сняла и повесила здесь же на гвоздь. Потом только Иван узнал, что если в баню голая заходит, то это женщина, а если в рубахе, значит, девка. Иван подхватился с полки и, прикрываясь руками и тазиком, по стеночке стал пробираться к выходу. Но бабы не дали выйти. Вернули Ивана на полку, отхлопали его вениками, вымыли так, что Иван стал скрипеть. Иван, кое-как одетый, ворвался ошалело в дом, где хозяева с соседями чаевничали, ждали своей очереди в баню. Рассказал, что с ним произошло. Все рассмеялись. Оказывается, у них это в порядке вещей, прийти в баню и мыться с семьей соседа.

Кое-как успокоились, сел Иван чай пить. Он уже и напился, и наелся, а чай все наливают. Сказал, что больше не хочет, на что хозяйка ответила: «Пока ж… не покажешь, наливать буду. Таков у нас закон». Иван выпил еще 2 стакана. Чувствует, еще один глоток, и чай польется у него из ушей. Встал, снял штаны и повернулся ко всей честной компании голым задом. Подумал, раз они всем гамузом голые в бане моются, то и голый зад после чая тоже в порядке вещей. За столом хохотали так, что хозяина пришлось водой отливать. Оказалось, чтобы не наливали более чаю, надо было перевернуть стакан донышком вверх, показать ж…, мол, допился до бровей. С тех пор Иван, переживший такой позор, стал спрашивать десять раз, дабы не сделать что-то не так.

Иван был рад родне, помогал им во всем. И родня, видя, какой Иван работящий да ладный, решили оставить его в селе. Напоили, уложили к нему в постель дальнюю родственницу, спрятали документы и деньги. Утром мужик собрался и ушел пешком, без денег и документов к своей Варе. Только верст через 30 догнал его родственник на лошади. Извинился, отдал документы и деньги, довез до станции, вручил подарки и мешок харчей. Более Иван в гости не ездил, а вот родственников из Сибири перебывала у них тьма тьмущая. И всем они помогали. Помогали выправлять документы, давали на первое время и кров, и стол.

Большая любовь

В 1941 г. забрали Ивана в армию. Два месяца на подготовку, и на фронт, на передовую. На войне он пробыл всего 1 день.

Вот случай, который он рассказывал. Сидит в окопе, и вдруг птички свистеть стали, фить, да фить. Иван голову из окопа высунул посмотреть, что за птица, тут пуля и чиркнула его по шее. Рана неглубокая, но пуля задела какой-то нерв. Первое время у него тряслась голова и по любому случаю слезы. Его комиссовали. В тылу же Иван работал за двоих, за троих. Стыдно было за свое ранение.
Трудную, но честную жизнь прожили мои свекры. Вырастили пятерых сыновей. Богатства большого не нажили, но и врагов у них не было. А уж скольким людям помогли – не счесть. При этом никогда не бахвалились и не хвастались добрыми делами.

У свекрови начали болеть ноги: варикоз, тромбофлебит. Непосильный тяжелый труд сказался на здоровье. Когда свекра увезли в больницу с острым аппендицитом, она всю ночь просидела возле больницы. Ей казалось, что стоит только уехать, с ее Ванечкой что-то случится. Свекра выписали, а через неделю он опять попал на операционный стол. Начался перитонит. Когда в третий раз повезли Ивана на операцию, Варя упала перед хирургом на колени, просила, чтобы сберег Ивана.

О такой любви раньше легенды слагали. Никогда не забуду, как она в очередной раз попросила отвезти ее в больницу, я возразила: «Мама, ты же еле ходишь…» - «Доползу», - сказала она. И доползла! На 4-й этаж без лифта по стеночке добралась до палаты, до кровати, где лежал без кровинки в лице муж. Гладила его лицо и шептала: «Я здесь, Ванечка, открой глазки! Не бросай меня!» Свекор открыл глаза, увидел ее и сказал: «Теперь выживу!» И выжил. Наперекор всем негативным прогнозам. Потому что рядом была та, что любила его больше всех. Даже больше себя и детей. В их семье не было ссор, скандалов, ничего худого.

Мы давно разошлись с их сыном, но отношения наши не закончились. Я по-прежнему звала его папой, а ее мамой. И многие думали, что я их родная дочь.

Когда мамы не стало, свекру было очень худо. Он растерялся, т. к. был за своей Варенькой, как за каменной стеной. Я убедила его, что надо жить дальше. А тут перестройка, и теперь не я ему, а он мне помогал выстоять. Где советом, где денежкой.

Благодарю Тебя, Господи, что Ты дал мне в свое время людей добрых и понимающих. Низкий поклон вам, мои свекры!

Ольга Симусова, Челябинская область

Здесь можно подписаться на газету Бабье царство