Автор в детстве. Фото автора
Шесть десятилетий позади… А впереди полная неизвестность… Эпидемия коронавируса заставила многое в жизни пересмотреть и на многое взглянуть по-иному. А режим самоизоляции внес существенные коррективы в жизнь абсолютно всех людей, особенно работающих. Появилось много свободного времени, его надо занять, хорошо бы чем-то нужным и полезным. Кто-то любит вязать и теперь занимается этим, кому-то нравится шить, и сейчас вместо брюк и платьев шьет для себя и своих друзей защитные маски.
Кто-то наконец-то навел порядок на балконе – все руки не доходили, а кто-то разложил фотографии аккуратно по альбомам…
Я шить и вязать не люблю, балкона у меня нет, а в фотоальбомах и так всегда порядок. Чем заняться? Сама себе уже не в первый раз задаю вопрос: «А что я умею и люблю делать одновременно?» И вдруг, совсем не сразу, но понимаю, что мне очень хочется вспомнить и написать о детстве и юности - рассказать на своем, так сказать, примере о том, как менялась жизнь людей моего поколения, которым немного за шестьдесят…
Моя малая родина – деревня Сушково
1960 год. Ровно шестьдесят лет назад. Я совсем маленькая, мне четыре годика. В деревне Сушково я родилась и прожила восемь лет. Отсюда ходила в первый класс сквозь метели по сугробам за три километра - в соседнюю деревню Стегримово. Туда же потом мы и переехали.
О деревне Сушково я помню совсем-совсем немного. И эти воспоминания так разнятся с тем, что есть сейчас в нашем быту: компьютеры, смартфоны, дистанционная работа, микроволновки и мультиварки. У нас в детстве была своя одна мультиварка на все случаи жизни – русская печка: она и варит, и парит, и кормит, и греет! Были и телефоны свои (игрушечные) – натягивали обыкновенные катушечные нитки от кровати к кровати в разные комнаты и перетягивали записочки - чем не сообщения, почти как SMS. И так эти бумажные сообщения успешно передавались! Вот бы знать тогда, как просто сейчас это делается через Интернет: нажал «отправить» - и готово! А та почта была нашим детским изобретением. Своего рода тоже «социальные сети», только явно беспроводные, полувековой давности.
Весной, только снег растает, играли в лапту, классики и в «чижик», а летом в кукурузном поле - в прятки. И кукол делали из початков кукурузы, и косички плели им шелковые. А еще вырезали фигурки человечков из бумаги и сами придумывали им бумажные одежки.
Вечерами шутили, пугали деревенский народ. Маски сделаем из тыквы, все содержимое оттуда удалим, глаза, рот прорежем, внутрь фонарик (подсветка) - и вперед, по деревне бегаем! А еще мы в сады чужие любили залезть, уж больно вкусные груши были у соседа.
Деревня наша не малая, длинная. Большое озеро посередине делило ее на несколько частей, можно сказать на четыре. На одном краю жили Шукаевы – крепкая и надежная семья. Прямо на берегу озера Моисеевы - тетя Тоня и дядя Виталик. Их дочку Зою как-то по молодости встретила в Смоленской детской областной больнице, она там медсестрой в ортопедическом отделении работала, а мы с сыном лежали в стационаре. Так радостно было и приятно, что землячка моя в трудную минуту рядом оказалась: такая уверенная, в стерильно-белом халатике и родная. Даже болеть как-то легче было… И совсем недавно, где-то месяц назад, снова Зою встретила на отчетном собрании, и ей вручали грамоту. Она всегда в передовиках. И снова мы рады встрече, и снова милые воспоминания детства…
А рядом с Моисеевыми жили Новиковы. Их дети, Таня и Лида, и сейчас живут в Монастырщине. Встречаемся как родные! С другого края многодетная семья Клыковых жила, детей много, хозяйство большое. И мы, вся деревенская детвора, именно туда и бегали - к ним. Они добрые, гостеприимные… Помню, как Клыковы на улице возле своего дома на костре варили в больших чугунах картофель для поросят. А мы всей ватагой просили тетю Катю угостить нас картошкой в мундире. И не потому, что были голодны, а потому, что вместе всегда вкуснее. Тетя Катя никогда не отказывала, и мы «пировали»!
За ручьем вверх от нашего дома, немного на отшибе – Поляковы. Вовка со мной в одном классе учился, а его сестра Надя с братом моим одноклассники. Мы все очень дружили. Вместе потом, и мы, и они, в Стегримово переехали, а потом и в Монастырщину…
Кстати, мне всегда нравилась наша фамилия - Науменковы, я разбирала ее в шутку «по составу» и всем с гордостью говорила, что корень слова «ум», «на» – приставка и так далее. А потому ни у кого не должно быть и малейшего сомнения в том, что все Науменковы умные!
На горе над нами жили наши однофамильцы - дальние родственники. Сын их Сергей позднее туда вернулся из столицы и построил на месте старого родительского дома новый. Я именно там впервые, лет двадцать назад, увидела современную стиральную машину, шикарный белый диван углом, занимавший почти половину комнаты, и так запомнившуюся мне большую красивую пальму. Это было тогда в диковинку… Вот как живет мой земляк, радовалась я! А зря, видать. Нет уже Сережки, и дом этот какой-то несчастливый. Да и доехать туда сейчас совсем непросто, все вокруг заросло.
А еще помню зимние забавы. С высочайшей горки мчались мы на огромных санях, в которые лошадей запрягают для перевозки людей! Всей деревней погрузимся в эти сани, одежда коробом стоит, валенки в снегу, варежки на резинке, как камень от холода стали, платок теплый в коричневую с серым клетку завязан крестом – все как в инкубаторе одинаковые!
Еще одно необычное занятие - «жить» на дровнике. Возле каждого дома всегда огромная куча дров на зиму заготовлена, у нас самая большая. Все к нам, удобно, мы ж в самом центре деревни жили. Еды наберем (хлеба с солью, яблоко в карман), залезем повыше и прячемся в листве от взрослых. По деревьям любили лазить, чем выше, тем лучше. И не боялись ни клещей, ни вирусов никаких, не опасались ни упасть, ни пораниться, и даже представить страшно - руки не мыли перед едой! Весело, хорошо было! Вот что значит беззаботное обезьянье детство!
А самые трогательные воспоминания, говорящие о разнице цивилизаций того и настоящего времени, – это лампы-коптилки. Их заправляли керосином, можно было при помощи фитиля увеличить или сделать поменьше огонь. Самодельный стол у окна. Под окном папина машина, большая, грузовая, с огромным кузовом. И уверенность, что папа, как на танке, проедет всюду, куда понадобится… Коробка цветных карандашей, и я, вечно рисующая в тетради в клетку цветики-семицветики. Теперь они мне кажутся странными: один большой цветок на весь лист и обязательно раскрашен всеми возможными расцветками, которые только были в наборе. Получался какой-то сказочный радужный цветок детства, который уж точно не существует в природе. Цветок четырехлетней деревенской девочки. Сейчас совсем другие рисунки у детей, другие карандаши, да и само мировоззрение тоже совсем другое. Как говорит одна моя хорошая знакомая:
- Мы - уже вчерашний день!
- Хорошо, если вчерашний, а не позавчерашний, - соглашаюсь я…
Деревня Стегримово – родная на всю жизнь
Где бы мне ни пришлось жить и даже просто бывать, именно деревня Стегримово, где я училась с первого класса, стала для меня милее и дороже всех городов и поселков. Сначала я ходила в эту школу из деревни Сушково, а потом наша семья переехала в Стегримово (я как раз перешла во второй класс).
Сердце замирает каждый раз, когда еду в Смоленск и вижу указатель «Стегримово». Повзрослевшие березки перед въездом в деревню, где я первый раз поцеловалась; озеро, где в детстве я тонула, решив переплыть его на спор, а сестра двоюродная, Галя из Смоленска, меня спасла - как все это можно забыть?!..
Любимая школа-восьмилетка горела однажды ночью так, что треск шифера слышен был на другом краю нашей большой деревни. Все прибежали с ведрами воды тушить, но мало что осталось от здания. Пришлось нам учиться в две смены в маленьком школьном интернате. А школу строили заново. И отстроили! В ней я и училась восемь лет. Самые лучшие годы жизни – это однозначно. Прекрасные учителя – настоящие интеллигенты: Надежда Ефремовна Гуркова (директор школы), Лидия Тимофеевна Колдунова (мой классный руководитель), добрейшая Вера Иосифовна Дубенкова (биолог), строгая и справедливая Екатерина Филипповна Костина (наша «физичка») и ее муж (историк). Замечательные друзья детства: Витя Филиппенков, Олег Семенов, Витя Шатунов, Саша Дубенков (очень жаль, что уже никого нет из этих ребят), чудесные братья-близнецы Серёжа и Юра Николаевы, мои подружки Таня Новикова, Нина Сильченкова, Вера Мишурова, Нина Баранова, Лена Фокина (Тишкина), Тамара Гавриченкова и моя двойная тезка Валя Науменкова, которой уже тоже нет…
В центре деревни – главное место встреч земляков - магазин с витринами, полными вкуснейших настоящих шоколадных конфет. Что еще для счастья надо? И никаких забот, никаких хлопот - учись себе, не ленись. Летом в лагерь можно поехать, причем совсем рядышком - в Соболево. Там отдыхали просто классно!
А какие праздники-маёвки проходили в колхозе! Кстати, наш колхоз носил имя легендарного Чапаева. А директором был толковый и умнейший Алексей Евменович Чечиков. Как только сев закончится, так и проходил грандиозный праздник. Находили красивое место, чаще всего в Григорьевском лесу, туда привозили всех жителей. Автолавки с вкуснятиной, артисты приезжие и местные, ученики в школьной форме и непременно с галстуком или комсомольским значком. С импровизированной передвижной сцены (а сценой этой был украшенный березовыми ветками и полевыми цветами кузов машины), дети громко и выразительно читали стихи о счастливом детстве, горнисты трубили в горны, барабанщики барабанили (в школе были свои и горнист и барабанщики, и это было почетно!). А в каждом классе было по двенадцать - пятнадцать учеников. И мы все на этих самых маевках после торжественной части садились кружком прямо на траву, пели, пировали, болтали, бродили по лесу, собирая ландыши, и не хотели расходиться по домам до позднего вечера.
А петь мы вообще любили. Нина Сильченкова со своим прекрасным сильным голосом запевала, а мы подхватывали. Концерты часто устраивали и в школе, и в клубе местном, а то и прямо на улице для соседских бабушек и мам. Напечатаем объявление от руки по трафаретам, развесим, народ оповестим и репетируем. У каждого был свой песенник - тетрадь, красиво разрисованная цветочками и сердечками, с записанными шлягерами семидесятых! И никаких микрофонов, пели только вживую… Магнитофоны кассетные появились попозже, а до их появления под собственное «ля-ля» все танцевали… И ничего, сейчас вот тоже все: и толстяки, и добряки - танцуют танец под названием The Grey People, который был презентован на первом полуфинале Евровидения. Ну, танец этот конечно чуток отличается от тех наших деревенских, а вот брюки, сильный клёш, - так аккурат тех времен. Где-то в классе восьмом и у наших парней такие клеши появились. А шил их им местный портной дядя Ваня Маймусов. Он всем всё шил - и женщинам, и мужчинам. Руки золотые!
А вообще-то, одевались все скромно. Кофточки такие были цветные, у всех похожие - и у детей, и у взрослых. Чулки простые с неудобными подтяжками, наверх - рейтузы с начесом на резинке - и не простудишься, и чулки не так спадают, все реже их подтягивать надо. О колготках, хотя бы самых простых, коричневых хлопчатобумажных, лишь мечтать приходилось. Они были только у Нины Сильченковой, ее мама работала в нашем сельском магазине.
Но я тоже выделялась из наших девчонок своими красивыми вязаными шапками с длинными ушами и помпонами на концах. У меня были две такие шапочки – синяя и фиолетовая с рисунками-орнаментами. Их мне посчастливилось получить от своих городских родственников из Калининграда, которые частенько приезжали к нам в гости и привозили в подарки заморские товары: газовые платочки, сапоги-чулки и прочее. А кофточка-лапша в обтяжку с пышным рукавом-фонариком, юбка гофре и цветной болоньевый плащ – это было очень круто!
А еще из детства запомнилось, что мы, дети, никогда не бездельничали. Старались хорошо учиться и взрослым помогали. Картошку копают родители и соседи (компанией-толокой, так это тогда называлось), а мы собираем. Корову, а она непреложно была в каждой семье, и овец десяток встретить – это тоже наша обязанность. Дождешься домашнюю живность с поля, и потом еще час-другой пасти надо, пока не стемнеет. А мы, ребятня, заиграемся, и такое бывало, потом от родителей взбучку получали, ведь, бывало, ту или иную корову приходилось искать до утра всей деревней.
Но назавтра снова игры и забавы. Очень любили в футбол играть, причем не только мальчишки, но и мы, бесстрашные девочки. Меня почему-то вечно ставили на ворота. А я хотела забивать голы и обижалась на ребят. Поле наше самодельное с воротами, обозначенными обыкновенными кирпичами или деревянными чурками, находилось недалеко от школы, на обычном лугу, то есть было оно с самым что ни на есть натуральным покрытием.
А вот площадка спортивная перед школой была у нас отличная: с беговой дорожкой и с баскетбольными кольцами, турники, снаряды для бега с препятствиями – много чего. Ну, понятное дело, не такое все яркое и красивое, как сейчас делают в парках, во дворах и при школах по нацпроектам, но было где развернуться. И заслуга в этом – нашего чудесного школьного физрука Михаила Павловича Никитина, который жил в Максимовском.
Там же жили и Валя Юрасова (Викентьева, из Соболева), и Витя Хорунжий – наш горнист, и еще много наших учеников. Они каждый день проходили где-то по пять километров в одну сторону и только в очень сильные морозы оставались в интернате. А приходя из школы домой, ели наваристые щи из русской печки и самодельные замороженные естественным путем (холодильников не было) колбаски, которые кольцами висели в сенцах, дожидаясь своего часа. Их обязательно делали в огромном количестве, ведь все тогда держали поросят, кур, гусей и питались исключительно домашней здоровой пищей.
Это тоже одно из отличий от жизни теперешней. Мы тогда не знали таких слов, как «чипсы», «бургеры», «хот-доги», «кока-кола» и «пепси». И слава Богу! Пили парное молоко и простоквашу, квасили капусту с яблоками и клюквой в бочках, пекли каждый день свой хлеб. Вкус бабушкиного хлеба! Он помнится и сейчас. И конечно же, она сама - моя замечательная бабушка Настя - вечно хлопочущая, добрая и немного ворчливая, как и полагается старшей в доме.
Валентина Шупилкина, п. Монастырщина, Смоленская область
Здесь можно подписаться на газету Завалинка