Валерий Никифоров родился 21 декабря 1950 года в Челябинске. В 1976 году окончил Свердловский юридический институт. С 1978 года – судья, председатель постоянной сессии Челябинского областного суда. С 1982 года – председатель постоянной сессии Архангельского областного суда.
С 1992 года – судья Архангельского областного суда. С 2013 года – в почётной отставке.
Валерий Иванович являл собой пример строгого, независимого и непредвзятого судьи, требовательного к себе, всецело погружённого в работу, открытого, скромного и тактичного. Он был замечательным наставником, верным другом, надёжным товарищем. Память о Валерии Ивановиче Никифорове навсегда сохранится в сердцах его коллег и учеников.
Прощание состоится 15 ноября в 13 часов в морге первой городской больницы города Северодвинска.
Из воспоминаний Валерия Ивановича:
«В школе очень любил историю. И всегда стремился к тому, чтобы всё по-честному, по справедливости было. Директор школы, преподававшая нам историю, сказала мне однажды: «Быть тебе, Валера, юристом».
Отслужил в армии, поступил в Свердловский юридический институт. Работать в суде начал через полтора года по окончании института. А до этого даже вакансии юриста в родных краях не было. Суд тоже был особый – закрытый (суд-50). Первое сложное дело для меня тех лет – в отношении группы подростков, обвинявшихся в хулиганстве. Обвиняемые перекладывали вину друг на друга, требовалось точно установить, что делал каждый. Один из них, ранее судимый, был сыном заместителя начальника милиции. Я назначил ему реальное наказание.
Потом мне предложили на выбор: либо работать в Навои (Узбекистан) председателем такого же закрытого спецсуда, либо поехать в Мирный. Мы с женой выбрали то, что ближе по климату. Довелось исполнять и обязанности председателя спецсуда в Северодвинске. После распада СССР спецсуды ликвидировали, я автоматически вошёл в штат областного суда. Девяностые годы, передел собственности, объявились банды, зазвучали автоматные очереди на улицах. К сожалению, немало таких дел рассмотрено именно в Северодвинске.
Помню немолодого уже человека, который 22 года провёл в местах лишения свободы. Освободившись, решил «навести порядок на улицах» и задушил двоих. На суде объяснял свои действия мягким, вкрадчивым тоном (есть такая категория «обаятельных рецидивистов»). Я спросил его о мотивах преступления, а он недоумённо: «Ну, как же, они же пьяницы, мешают людям жить…»
Есть иной тип преступника: пойманный за руку, он на следствии под неопровержимыми доказательствами признаётся, но на суде всё отрицает. Так, обвиняемый попал в компанию, где соседка, подвыпив, сообщила, что она дама обеспеченная. Проникнув к ней в дом, он пытал жертву в присутствии четырёхлетнего сына. Бил ножом, удушил. Мальчика в живых не оставил. Всё, что нашёл (нехитрый скарб и никаких богатств), спрятал у знакомого, квартиру пытался сжечь. Суду в качестве улик были представлены отпечатки его пальцев на банке с краской, которой он облил квартиру перед тем, как поджечь, спрятанные им похищенные вещи, он вину отрицал категорически. Суд всё детально, от эпизода к эпизоду, расследовал и установил истину. Виновный понес наказание.
А бывают люди иного склада. Испугавшись либо, напротив, обрадованный вниманием к себе, он признается в любом преступлении. Так, один из подсудимых признал вину в изнасиловании и убийстве, но не мог чётко пояснить, где и как совершил преступление, улики с места преступления ему не принадлежали (хотя до этого приписывались). Жертва была уверена, что у преступника иной голос. Приговор был оправдательным.
Я и сейчас работаю с увлечением, с азартом, для меня всякое дело – особенное, а потому – интересно. И каждый новый день я начинаю как первый день моей работы…»