Байконур. Фото из архива автора
Сегодня мы предлагаем вниманию читателей часть главы из книги Вячеслава Васильевича «С газетами не расставайтесь...», которая называется «Мама, я хочу быть космонавтом!» и посвящена армейской службе автора на Байконуре.
Байконур
Войсковая часть 21057. Идёт утреннее построение. Полковник Леонов (не космонавт), мужчина небольшого роста, словно со вставленной в организм батарейкой «энерджайзер», начинает перекличку:
– Рядовой Алексеев!
– Я!
– Выйти из строя!
Высокий, сутулый Алексеев выходит из строя и нелепо, не по-военному поворачивается лицом к шеренге солдат. Полковник, поигрывая желваками, молча наблюдает за неуклюжим бойцом, а затем достает из конверта исписанные листы, выдранные из школьной тетради, и начинает читать:
– Дорогая мама! Ну вот теперь-то я могу написать, где нахожусь и чем занимается наша войсковая часть. Ты не поверишь! Я на Байконуре! Отсюда улетали Гагарин, Титов, Терешкова… Нам запретили об этом писать, но, думаю, ничего страшного, если я тебе сообщу об этом. Расскажи об этом Наташе, всем моим друзьям… Пусть позавидуют! Ты представляешь, у меня появился шанс стать космонавтом!
На плацу взрыв смеха. Смеётся вся рота, полковник Леонов этого и добивался. Строго глядя в лицо будущего «космонавта», командует: «Встать в строй!»
Алексеев неуклюже выполняет команду и под продолжающийся хохот занимает место в шеренге. Он понимает, что теперь у него есть кличка и он долго будет её носить. А полковник, получив нужный результат, начинает воспитательный процесс:
– Ещё раз хочу напомнить: нельзя сообщать родным, где вы находитесь и чем занимаетесь! Нельзя писать, что на станции Тюратам – только город Ленинск-3, нельзя писать, что наша часть обслуживает Байконур, – просто ракетные войска! Не берите пример с рядового Алексеева, он будет строго наказан! Наказание будет ждать и тех, кто вздумает влиться в ряды космонавтов! Ещё раз говорю: ваша работа – это обеспечение жидким кислородом прибывающих к нам объектов. Сугубо наземная работа – никаких полётов!
На лицах некоторых солдат читается, что они тоже успели написать родным и друзьям, что «скоро полетят в космос». А сейчас убедились, что их письма просматриваются. Пацаны в форме боялись не столько наказания, сколько насмешек, издёвок от сослуживцев, и особенно «стариков». В Советской армии образца 1969 года такой институт процветал. В «старики» автоматически попадали те, кому до дембеля оставалось служить полгода. «Старик» мог не выполнять команду «подъём», не бежать на утреннюю зарядку, не шёл даже по наряду на кухню или в туалет. Эти наказания в ту пору были самыми тяжёлыми. На кухне предстояло мыть сотни тарелок и стаканов в сильно хлорированной воде (чтоб у солдатиков не случилось дизентерии или ещё чего). Резиновых перчаток тогда не выдавали, потому из кухни молодые ребята возвращались с сильно опухшими руками. Ну а драить туалеты после того, как там прошла рота солдат, далеко не самое приятное дело.
Наказание «один наряд» – это двадцать четыре часа работы. Если сержант или старшина хотели по-настоящему наказать солдатика, то один наряд превращался в очень тяжёлое испытание. Но в буднях нередко один наряд превращался в разовый посыл в туалет или на уборку казармы.
И рядовой Алексеев вместо полёта в космос был командирован раза три на уборку в солдатский туалет. Однако его опыт не послужил уроком для других претендентов в космонавты. На протяжении двух лет полковник Леонов зачитывал письма, рассказывающие о том, как лихо Лёха или Колян ежедневно помогает космонавтам ремонтировать космические ракеты и вместе с ними ходит на тренировки. Что тут скажешь!
Спасибо, господин президент!
Октябрь 1970 года, Байконур.
– Сержант Белоусов, берёте трёх рядовых и отправляетесь на уборку территории около железной дороги! – на утреннем разводе отдает мне команду старшина.
– Есть! – отвечаю.
Уборка фантиков и окурков далеко не самая трудная работа для солдата. Но нудная и отчасти унизительная. У тебя полно сил, задора, а нужно идти вдоль железной дороги и подбирать мусор, который выбрасывают из вагонов пассажиры. У поездов, которые здесь проходят очень редко, нет расписания. Для нас, солдатиков, они секретные. Кто, когда, куда из них проследует, мы не знаем, но, коль регулярно подбираем окурки таинственных пассажиров, значит, они есть.
Уборка мусора лишь отчасти уборка. Поскольку нам не выдают мешков или коробок, то уборка превращается в перебрасывание фантиков. Мы их подбираем и прячем за каким-либо кустиком или холмиком. Главное ведь не чистоту навести, а чтобы окурки не попадались на глаза таинственным людям. Правда, непонятно, а зачем вообще надо выбрасывать фантики по ходу поезда, если их можно положить в мусорные ящики? Но обязанность солдат не размышлять, а выполнять приказы. Надо помнить классический армейский анекдот. Если старшина сказал, что слово «алюминий» надо произносить без буквы «а», значит, правильное произношение – «люминий»!
Вечером, отрапортовав старшине, что задание выполнено, с чувством исполненного солдатского долга ложимся спать. Не знали, не ведали мы, что завтра нас ждут сплошные сюрпризы, связанные с поездами-призраками.
День начинался как обычно.
– Роттта-а-а, подъём!!! – зычно и привычно рявкает старшина.
Сорок пять секунд на то, чтобы вместо одних трусов на тебе были форма и сапоги. Затем бегом на улицу: раз-два, раз-два! Делаем упражнения: раз-два, раз-два! И опять в казарму. Чистим зубы, бреемся, ну и, конечно же, производим замену старой жидкости в организме на новую.
– Ротта-а, стройсь!!! – опять гудит старшина. – На завтрак ша-аго-ом марш!
Эта команда для нас, конечно же, повеселее. В солдатской столовой нас ждут столы на десять человек. На них сахар, масло, большой алюминиевый чайник и внушительная кастрюля с кашей. Если родители думают, что нас плохо кормили, то это зря. К кашам молодые парни привыкают быстро и сохраняют любовь к ним на всю жизнь. Если, конечно, каша вкусная. А в армии, по крайней мере у нас, она была именно такой. Секрет прост: когда каша готовится в больших котлах, она хорошо разваривается и уплетается молодыми парнями с большим аппетитом. Дома почему-то не так. Три-четыре ложки овсянки на стакан воды или молока – это не каша, а детская смесь, которую надо съесть во имя здоровья.
Но до поедания каши происходит делёж пайка. Вначале делится масло. По неписаным солдатским правилам «старики» отрезают себе такие порции, сколько нужно. «Молодые» не должны обижаться, даже если не достанется. Станут «стариками» – будут есть масла от пуза. А сейчас лопайте кашу, если мало – просите добавку, и на десерт сладкий чай в «люминивой» кружке.
Однако, как известно, все хорошее быстро заканчивается. По команде встаём, по команде строимся, но… Вместо привычной дороги на площадку нас ведут… в клуб! Это поутру-то! И объявляют, что сейчас вместо построения будем смотреть две серии нового фильма «У озера»! Вот это да! Вот это служба!
Мы, конечно, пытаемся выяснить, кого за что благодарить и чем это вызвано. Но офицеры делают строгие лица и молчат. А когда на экране появляется симпатичное, пухленькое личико молодой актрисы Белохвостиковой, то нас эта тайна уже перестаёт волновать. Более трёх часов мы переживали за судьбу героев и озера Байкал, затем нас сводили на обед и… опять в клуб!
– Сейчас вам будет показан фильм «Белое солнце пустыни»!
В зале раздались восхищённые возгласы и негромкий свист, дескать, хоть в космос не летим, зато кино насмотримся! У кого ещё такая служба!
…Не знаю от кого, но позже мы узнали, что благодарить надо… президента Франции Жоржа Помпиду. Его провезли по этой железной дороге на стартовую площадку, откуда взлетали наши космические корабли. До сих пор, к стыду, не удалось узнать, увидел ли президент, что фантиков вдоль дороги нет – и грозных советских солдат. Оказывается, нас специально прятали, чтобы высокий гость знал: Байконур сугубо мирная территория!
В заключение скажу: сколько мы ни ждали повторения боевых просмотров, увы, на нашу долю выпал только один напряжённый мосфильмовский день! Где ж вы были, остальные господа президенты?!
Ну, фаланга, погоди!!!
Я в ночной смене. В кислородном цехе. Здесь полно разноцветных труб и вентилей. Мы их красим едва не каждый месяц. Если пробуешь сказать офицеру, что незачем тратить краску, и без того всё блестит, то в ответ получаешь суровый взгляд и команду «люминий»! Дескать, исполняй, сержант, приказ и не умничай! Вот и сижу окружённый этим масляным глянцем. На столе – утеплённая колбочка с жидким кислородом, из которой торчит горлышко. Здесь, на территории завода, есть шансы встретить скорпиона, фалангу или иного паучка, который может сделать тебя калекой или вовсе отправить на тот свет, если рядом не окажется врача. Конечно, не так все страшно, но в первые дни пребывания на Байконуре у нас всегда были ушки на макушке. И мы при виде очередного жучка спрашивали у «стариков»: этот не опасен для жизни?
Боковым зрением замечаю, что по кафелю передвигается какоето серое существо. Пробежит и замрёт, пробежит и замрёт. Прям как в фильме ужасов Хичкока. Беру в руку колбочку и иду к этому серому пятну. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть, что за зверь такой. Неожиданно «зверь» подпрыгивает и взлетает едва не до моего носа! Будь он в человеческих пропорциях, стал бы чемпионом мира по прыжкам в высоту. Решаю отомстить прыгуну: беру в руки колбу, горлышко навожу на цель – баххх! На врага летит струя голубой «водицы», и фаланга (а это была она) вмиг застывает и выглядит как скульптура Церетели, только в уменьшенном размере. Спросите, что за оружие я использовал? Немного терпения.
Вам доводилось видеть жидкий кислород? Эта такая голубаяголубая жидкость, которую так и хочется лизнуть языком, а уж глоток сделать – мечта! Но не дай бог, если она превратится в реальность. Лизнёте, и ваш язык прикажет долго жить. А ежели сделаете глоток – недолго вам останется. Вот такое грозное оружие я и применил против фаланги. Конечно, можно было бы оставить её в покое или просто использовать ударный инструмент. Но я же в армии! А ежели бы она добралась до моего носа и выбила из строя солдата, который находится на боевом посту?! Ведь солдат отвечает (тут уж без всякого юмора) за качественное и своевременное наполнение цистерн жидким кислородом, который пойдёт на заправку космических кораблей! Это вам не пуп чесать! Не обессудь, фаланга, ты явно выполняла чей-то вражеский приказ и потому была уничтожена самым современным оружием.
Однако жидкий кислород можно использовать и в мирных целях. У нас был простой солдатский рецепт: шесть банок сгущённого молока на ведро воды и несколько колбочек жидкого кислорода. Что получалось? Ведро молочного мороженого!!! А ежели нам хотелось шоколадного, то шесть банок сгущённого кофе на ведро воды – угощайтесь!
Кстати, мы-то, солдатики, использовали кислород в диетических целях, а вот офицеры, страшно даже сейчас говорить об этом, пили водку со льдом! То есть брали спирт, которым надобно было протирать кислородные цистерны, разбавляли его водичкой, а потом в это снадобье плескали голубую жидкость. Что получалось, нам так и не удалось попробовать, а вот офицеры едва не каждый день уходили очень довольные боевым дежурством. В заключение хочу сказать, что у жидкого кислорода температура минус сто восемьдесят два градуса! Поэтому он много опаснее кипятка, не ищите его для приготовления мороженого и охлаждения водки. Это возможно только в боевых условиях и при солдатской находчивости.
Месть «стариков»
В декабре 1970 года ко мне подошёл один из моих подчинённых и шёпотом произнёс: «Космонавты уехали. Можно сегодня вечером приходить». Поясню, что это значило. В штате кислородного цеха числилось энное количество солдат. Мы несли дежурство в три смены. Но, как и на «гражданке», в армии существовали солдаты, которые, по сути, не знали, что такое армия. Числились бойцами, а на деле, к примеру, выращивали свиней. На «гражданке» в трудовой книжке было написано: токарь, а на самом деле человек гонял футбольный мяч. Вот и у меня было два таких солдатика, которые обслуживали… искусственное озеро для отдыха космонавтов, сейчас это называется релаксом. Выбор на них пал, потому что оба умели плести рыболовецкие сети. К тому же в их обязанности входил уход за поросятами и свиньями, чтобы в нужный час у гостей было свежее мясо. На озере стояли несколько лодок с вёслами (озеро было маленьким). Если космонавт сам не хотел грести, то вместе с ним в лодку садился один из солдатиков и выполнял роль раба на галерах. Один раз и мне довелось побывать в этом качестве вместе с космонавтом.
Поэтому к приезду гостей на столе были свежие рыба, мясо, прочие деликатесы и бутылочка-другая сухого вина. Надо признать, выпивали космонавты очень мало, поэтому после них оставалось какое-то количество несъеденного и невыпитого. Вот в таких случаях солдатики либо звонили в цех, либо подходили, и я, не буду скрывать, с удовольствием отправлялся на территорию гражданской жизни. Какой бы вкусной ни была солдатская каша, а свежего мяса под бокал сухого винца ой как хотелось! Тем более что такие вечера были большой редкостью и выпадали только на долю «стариков». До дембеля оставалось полгода. Вот по этому случаю мы и позволили себе «космического» сухого. У меня и в мыслях не было, что наутро мне предстоит… Впрочем, по порядку.
К активной журналистской деятельности, можно сказать, я приступил, когда меня назначили редактором боевого листка. Был я в звании сержанта, но на старшинской должности – начальник смены кислородного цеха. Почему так быстро выбился в «начальство»? К солдатам присматриваются в ходе прохождения курса молодого бойца: хорошо бегаешь, прыгаешь, не падаешь в обморок во время марш-броска, значит, есть шансы стать младшим командиром. С этим у меня было всё в порядке, плюс, очевидно, сыграло свою роль моё техническое образование и опыт работы. Ведь до армии я уже успел поработать на северодвинской «Звёздочке» и пермской «Каме».
В советскую пору и в семье, и в школе ребят приучали говорить правду, и только правду, приводили в пример Павлика Морозова, который не пожалел своего отца и записал его во враги советской власти. Правда, работа на «взрослых» производствах позволила усомниться в юношеских идеалах, но в армию я прибыл идеалистом. Замполит подполковник Отченашев (подлинная фамилия) наставлял нас, редакторов боевых листков, писать правду о жизни роты, выжигать словом неуставные отношения. А таковых у нас было предостаточно.
В части был такой порядок. Вечером с уходом офицеров всю власть на себя брали «старики». И поскольку они полтора года ходили в «молодых», то сейчас им хотелось отыграться за прежние свои унижения. На ком? Ну конечно же на нынешних «молодых». Спиртного в нашей части не было, но чифирь изготовить не составляло особого труда. Вот наши «старички» едва не каждый вечер заряжались этим бодрящим напитком, а затем шли в казарму «воспитывать сынков». «Сынками» они называли всех, кто не состоял в их рядах. Воспитание в основном состояло из элементов унижения: отжаться сто раз, выдраить всю казарму, туалет, раздеться и одеться за те же сорок пять секунд. Редко кто из солдат бунтовал против этого, негласно существовало понятие, что «старики» имеют на это право. И вот я, редактор боевого листка, выпускаю номер, в котором посягаю на это священное право! Рота читает, но реакции никакой. Ловлю один-два одобряющих взгляда, остальные ждут, что будет с этим смельчаком.
Вечер наступил. Сижу за столиком около своей кровати, пишу письма друзьям по «гражданке». Большинство солдат в это время в красном уголке, там есть телевизор, журналы, газеты. Ко мне подходят четверо нехилых «стариков» с явно агрессивными намерениями. По их лицам видно, что они уже разогрелись чифирём. Поэтому ждать хорошего не приходится.
– Ну что, мужики, начистим морду сынку?!
Это была самая интеллигентная фраза из всех последующих, и я был абсолютно убеждён, что сейчас на меня обрушится град ударов. Но… вдруг раздаётся:
– До дембеля осталось несколько дней. Он же на старшинской должности. Можно и в штрафбат залететь! Ну его на х...!
Я облегчённо вздохнул, уверовав, что «старики» и впредь будут меня избивать только словами-редисками. Но… они показали себя опытными интриганами, затеяв нехитрую игру.
Через несколько дней на очередном утреннем построении раздалась команда:
– Сержант Белоусов!
– Я!
– Выйти из строя!
– Есть!
Выхожу, чеканя шаг.
– Правда ли, что вы вчера на озере вместе с подчинёнными употребляли спиртное?!
В голове быстро проносится: «старики» заложили! Вчера от космонавтов осталась половина бутылки сухого, на четверых нам досталось буквально по напёрстку! Но ведь было! Поэтому честно отвечаю:
– Да…
Далее следует команда, которой я ну никак не ожидал! Полковник Леонов, который мне симпатизировал ещё и потому, что совсем недавно я занял первое место на полосе препятствий, обогнав атлетичного грузина, оглашает:
– Сержант Белоусов! За грубое нарушение воинского устава вы разжалованы до звания… ефрейтор!
Вот это да, вот это унижение... С ефрейтора я, по сути, начинал службу в армии, до звания «старик» осталась неделя, а я… Представляю, как торжествуют те, кто придумал эту интригу, кто настучал на меня, как они сейчас злорадствуют!
Разжалование позволило увидеть суть бывших подчинённых. Один из них, младший сержант Трегубов, пришёл на полгода позже, а сейчас стал командиром. И буквально на следующий день попытался потребовать от меня то, что следует выполнять «молодым». Не буду рассказывать, как я отреагировал. Но в душе было смятение. Вспомнился вот такой случай. Как-то старшина роты дал Трегубову аж три наряда за распитие одеколона. То есть ему предстояло отработать 72 часа в столовой, на мойке посуды, или драить туалеты после отбоя. После таких нагрузок некоторые солдаты превращались во временных инвалидов. Старшина приказал мне проследить за тем, чтобы Трегубов в полной мере прошёл это испытание. Но когда тот после первой мойки показал руки, разъеденные хлоркой, и пробормотал что-то жалкое, типа «больше не буду», мне стало его жалко, и я убедил старшину, что солдат исправился. А вот теперь, став младшим сержантом, Трегубов «отблагодарил» меня. Но очевидно, такие подлянки убирают розовую пелену с глаз, делают человека взрослее.
Буквально через несколько дней тот же полковник Леонов отправляет меня... в отпуск! Вообще, в нашей части не было таких понятий, как отпуск, увольнительная. Не знаю почему. Рядом на площадке стояла часть настоящих ракетчиков, их отпускали на выходные в город Ленинск, а нас нет. Может, потому, что мы якобы знали чуть больше о запуске космических ракет, поскольку общались с солдатами, которые пригоняли к нам кислородные цистерны на заправку? Но от них мы узнавали только время запуска и день. Как правило, старты производились в 4.30, и, зная об этом, мы могли наблюдать, как всё глубже в небо уходит очередная ракета.
…2 января 1971 года я поездом прибываю в свой родной Северодвинск. Город встречает меня… дождём! На улицах огромные лужи, машины и пешеходы буквально тонут, потому что вода стоит на подмёрзшем грунте. Это в районе-то Крайнего Севера! Ну да бог с ним. У меня впереди не солдатский по продолжительности отпуск – едва не месяц! Мне разрешено в кругу семьи встретить свой день рождения, 26 января, и только потом возвращаться в часть! Вот это наказание!
По возвращении – на 23 февраля – в День Советской армии тем же полковником Леоновым мне было восстановлено воинское звание! «Старики», которые отомстили мне, на ту пору уже давно разъехались по домам. А я сделал для себя кое-какие выводы, на всю последующую жизнь. Но мстить Трегубову не стал.
Вячеслав БЕЛОУСОВ
Байконур, искусственное озеро для космонавтов. На лодке солдаты в/ч 21057, 1970 год, автор – в центре. Фото из архива автора
Книга Вячеслава Белоусова «С газетами не расставайтесь...» рассказывает о судьбе автора, о Северодвинске и о том, как в девяностые годы в нашем городе создавалось издательство добрых газет «Северная неделя». Читатель найдёт на страницах книги множество имён, хорошо известных северодвинцам, и не только. В книгу вошли также избранные статьи Вячеслава Васильевича, в разные годы опубликованные в газете «Вечерний Северодвинск».
«С газетами не расставайтесь...» оформлена в стиле книг «Вечерний Северодвинск. Истории нашего города», которые 17 лет выходили в нашем издательстве. А чёрно-белая обложка - отсылка к газетам минувших лет.
В книге 264 страницы, не один десяток фотографий.
Книгу Вячеслава Белоусова «С газетами не расставайтесь...» можно приобрести в Северодвинске в издательстве «Северная неделя» (улица Первомайская, 15).
