Изображение pixabay.com
Одним словом, занят парень был основательно и получал от этого огромное удовольствие. Но вот её же младшая дочка, когда ей был предложен тот же незатейливый вариант времяпрепровождения, просто рассыпала эти пуговицы по всей комнате и умчалась по другим своим, гораздо более важным делам. И подумалось мне: каждому своя коробка с пуговицами. Каждому своя...
У меня это были книги. Мама говорила, что они стали моей радостью примерно с четырех лет. Они меня просто завораживали своими длинными рядами непонятных чёрненьких значков, яркими и не очень обложками и черно-белыми иллюстрациями и фотографиями. А поскольку дома были ещё и научные книги по металловедению и металлургии (моя мама была металловедом), то особый интерес у меня вызывали фото срезов металла, схемы, изломы и прочие металлические чудеса.
Но любимой почему-то была книга «Болезни детского возраста», мрачноватая серая книжка с множеством фотографий детей с симптомами разных болезней. Страшно, но безумно интересно! И ещё - «Детское питание», «Школьное питание» и «Книга о вкусной и здоровой пище».
Не меньше манили газеты - огромные страницы «Правды», которую перед ужином папа разворачивал во всю ширь. Да так, что он скрывался за этими страницами полностью. Что там в этих таинственных страницах есть, что папа затихает надолго и только тихонько шуршит газетная бумага?..
Вот на этой-то самой «Правде» я и выучилась читать в четыре с половиной года. Абсолютно самостоятельно. Я приходила на кухню к маме, которая готовила у плиты, или к папе, который рассказывал ей что-то о прошедшем дне, о заводе, о друзьях. И спрашивала: «А это какая буква?» И тыкала пальцем в очередную букву в старой газете, которую я практически не выпускала из рук. Родители не гнали меня, не сердились, а всегда отвечали: «Это «Р», а это «У», вместе получится «ру». Я шептала: «Ру».
И так продолжалось довольно долго. Специально со мной никто не занимался. Но нам с сестрой всегда много читали детских книг. Вот я и стала сопоставлять «газетные» знания с книжными. А поскольку знала кучу стихов наизусть, сложить два и два оказалось просто. Вот и получилось однажды прочитать самой: «Уронили мишку на пол!» Мама не сильно удивилась, когда я прочитала ей по газете что-то про «происки НАТО». Она решила, что так и должно быть. Научилась читать, и слава Богу!
И я дорвалась! В пять лет я в детском саду читала детям сказки. (А молоденькая воспитательница Галина Павловна тем временем возле забора устраивала свою личную жизнь с моряком «красивым сам собою».) К школе я перечитала все детские книжки и принялась за книги для «среднего школьного возраста», как писалось тогда на обложках. Вскоре открыла для себя Тимура и его команду, Кондуит и Швамбранию, Руслана и Людмилу. Мама почуяла мой интерес, ведь она и сама была великой книжницей, и книги в дом стали приобретаться в семью с удвоенной силой.
В годы войны мама училась в московском авиационно-технологическом институте и одно время снимала с подругой малюсенькую комнату в очень интересной театральной семье. Именно они - хозяева квартиры, старые актеры МХАТа - приучили мою умницу-отличницу маму к хорошей литературе. У них была превосходная библиотека, собиравшаяся не одним поколением семьи коренных москвичей. Они же оставляли юной маме и ее подругам контрамарки на лучшие спектакли московских театров того времени. К концу войны многие театры уже вернулись из эвакуации и снова начали работать.
Именно там, в Москве, мама с подачи этих замечательных людей начала собирать и свою библиотеку. Потом появились подписные издания, наступил расцвет деятельности «толстых журналов». Уже в Северодвинске мама выписывала «Огонек», «Неву», «Москву», «Роман-газету», «Дружбу народов», «Юность», «Октябрь», «Иностранную литературу», «Литературную газету», детские журналы «Костер» и «Пионер», «Пионерскую правду». И ещё много других журналов, иногда ради того, чтобы отыскать и прочесть среди всякой политизированной или явно никакой литературной ерунды небольшое, но достойное произведение.
Потом эти хорошие произведения вырезались из журналов, накапливались и переплетались в мастерских в толстенькие сборники, которые были почти у всех книгочеев на вес золота. У нас дома эти переплетённые томики были все одинаково синего цвета с надписями фломастером. Там были, помню, «Вечер в Византии», «Богач, бедняк», «Крестный отец», «Шпион, пришедший с холода» и многое другое.
Мне очень повезло с друзьями: все они обожали книги, читали много. И было классно обсуждать прочитанное, передавать друг другу отпечатанные на тоненькой бумаге книги Стругацких, Губермана. Или не первую копию «Мастера и Маргариты», которую в 60-х неожиданно напечатал журнал «Москва». Или «Один день Ивана Денисовича» Солженицына из «Нового мира».
А ещё многие наши книгочеи специально ездили на Украину и в Молдавию. Тамошние издательства печатали много литературы, которой в России, тогда РСФСР, днём с огнём было не сыскать. В столицах было популярным сдавать макулатуру, а на талоны покупать дефицитные книги, в нашем Северодвинске такого не водилось.
В книжных магазинах рядами стояли политические произведения вождей, учебники, немного детских книг. А вот хорошую литературу найти было трудно. Но мы искали и находили. И были счастливы.
И сейчас многие мои друзья читают много и с удовольствием. Кто-то перешёл на электронные версии, другие, как и я, не изменяют бумажному формату. Книг в магазинах море, да цены уж больно кусачие. Книга у современной молодежи не в фаворе, время другое, другие источники получения быстрой информации. Хорошо это или плохо, время покажет. Хотя мне кажется, что книги никогда не устареют и не исчезнут. И до последнего часа, дай Бог, со мной будут любимые книги, любимые авторы, с которыми интересно. Интересно поспорить, порадоваться находкам, насладиться открытиями, ахнуть от восторга или разочарованно закрыть. Но все равно даже запах новой книги всегда будет будить во мне и детские воспоминания, и студенческие годы, и многие прекрасные события в моей уже довольно долгой жизни. Вот такая получилась у меня в жизни «коробка с пуговицами».
Татьяна Букурова, г. Санкт-Петербург
Здесь можно подписаться на газету Пенсионерская правда