Фото pskovrail.ru
Отец после службы в армии тоже работал на железной дороге. Сначала начальником пожарного поезда на станции Бушевец Октябрьской железной дороги. А с 1936 года в Вологодском отряде военизированной пожарной охраны, обеспечивавшем безопасность продвижения грузов как на станциях, так и в пути. Я после окончания ЛИИЖТа работал дежурным по станциям Медведево, Едрово, Старая Русса, а с 1955 года - начальником станции Старая Русса.
Мать моя Варвара Васильевна (фамилия написана неразборчиво. – Ред.), 1901 года рождения, после смерти отца в 1939 году работала сначала уборщицей в отряде военизированной пожарной охраны, а в годы войны - и прачкой, и уборщицей, и помощником повара. А в 1944 году ей пришлось взять винтовку и охранять от предателей железнодорожные составы в парке станции Бологое. При отсутствии освещения по ночам и при большом скоплении составов она предотвратила грабеж вагонов с хозяйственным мылом, кусок которого на рынке стоил 400 рублей.
В годы Великой Отечественной войны железнодорожники практически спасли наше народное хозяйство, трудовые ресурсы от полного разгрома оперативным перемещением с запада на восток. Всеми силами способствовали снабжению фронтов всем необходимым. Но о роли железнодорожников в Победе СМИ мало сообщают.
Бологое - один из очень важных железнодорожных узлов, самоотверженно обеспечивавших потребности фронтов с первого дня Великой Отечественной. За годы войны на город было совершено более 500 налетов фашистской авиации.
Когда было прервано сообщение со Старой Руссой, Ленинградом, Москвой, Великими Луками, весь поток грузов для фронтов, ведущих тяжелые бои, по железной дороге ринулся с востока по Рыбинскому направлению в Бологое.
Я встретил войну в Бологое. Мне было 11 лет. В первую бомбежку 6 июля 1941 года я проспал воздушную тревогу, выскочил из дома, когда сыпались бомбы. По дороге в бомбоубежище под нашей 12-й школой меня осколком ранило в ногу. В бомбоубежище потерял сознание. Очнулся: нога перевязана, народу много. И вдруг закачалось наше убежище, погас свет. Дежурная успокоила: это бомба большой мощности прошла совсем рядом с фундаментом и не взорвалась. А здание заколебалось от скользящего удара. Бомбу выкопали и обезвредили. В тот день во многих местах города были разрушения. Налеты стали ежедневными, школы закрыли. Из города эвакуировали население, так как жить в Бологое стало невозможно.
Нас, ребятишек в возрасте от 4 лет и старше, решили вывезти в деревню Никифорово, это 7 километров пешком. Сопровождали нас три женщины. Одна из них телефонистка Е. Перехалева. Первая остановка на ночлег была в овощехранилище на краю города. День был теплый. Мы услышали, как высоко в небе пролетел самолет. Тревоги не было. Потом завизжали бомбы. Мы спрятались в хранилище. Начались взрывы. Вышли, смотрим – на станции рвутся снаряды в вагонах, перелетают в разные стороны. Загорелась нефтебаза. Небо почернело, и белым днем стало темно, как ночью. Из вагонов санитарного поезда стали вылезать раненые. Охрана решила, что фашисты напали…
На вторую ночь мы разместились за городом, на возвышенности с вышкой для наблюдения за лесными пожарами, в кустах. Светло – июль на дворе. Слышим: со стороны Ленинграда летит низко четырехмоторный бомбардировщик. И вдруг наши два истребителя вылетели от города. Прямо над нами завязался бой. Наши летчики смогли подбить фрица, он с хвостом дыма ушел вниз и взорвался в болоте. Наши покачали нам крыльями и улетели. Они видели, над кем был бой. Мы все на разных одеяльцах лежали.
Назавтра пошли дальше. Слышим – гудят самолеты. Насчитали 48 штук. Рядом за кустами стали бить зенитки – зенитчицами были молодые девчата. Но не попали. Немцы начали бомбить Бологое.
В Никифорово мы, пятнадцать ребятишек, остались жить. Сопровождавшие нас женщины вернулись назад. К нам пришел художник Борис Перехалев, он был инвалид, нога повреждена. Из питания мне запомнилось парное молоко, которым кормили нас местные женщины.
Всю неделю, пока мы жили в деревне, по ее окраине вдоль леса по тропе шли солдаты пешком с вьючными лошадями. Это был груз с эшелонов, разгружающихся в Бологое. При каждом приближении фашистской авиации солдаты прятались в лесу, а лошади ложились на кромке леса.
Потом нас разобрали деревенские родственникам. Я жил в деревне Корыхново Бологовского района у бабушки Парасковьи Макаровны Ивановой. У нее в 1937 году репрессировали дочь Галю, отправили на Беломорканал. Два сына погибли на войне. Дядя Миша под Смоленском, а дядя Сережа, кадровый офицер, в станице Крымская на Ставрополье.
В полутора километрах от деревни был мост Октябрьской железной дороги. Его охранял пулеметчик с четырехствольным «Максимом». Немцы три года пытались мост разбомбить. Но трусили и сбрасывали бомбы куда попало.
Я работал летом и в выходные зимой на лошади в колхозе, как и все ребята моего возраста. Но это уже другая история.
Фото yandex.net
Герман Васильевич Тимофеев, ветеран труда, Великий Новгород
Здесь можно подписаться на газету Пенсионерская правда