Константиновский район Ростовской области. Фото dontourism.ru
Думала ли я, что меня такая старость настигнет? А вот – настигла. В 1998-м я мужа похоронила, а через два года – 47-летнего старшего сына Володю. Сын мой умный был, учился хорошо. В Перми окончил высшее военное командно-инженерное училище ракетных войск. В пору учёбы (на четвёртом курсе уже был) облучился. Болел, лечился. После учёбы работал в училище, потом опять болел, из-за болезни в отставку ушёл и в 2000-м умер.
И муж, и сын на одном кладбище похоронены. А кладбище от моего дома – рукой подать. На памятники им я два года деньги копила. Пенсия у меня невелика была в начале двухтысячных. Да и сейчас большой не стала. (Сейчас получаю 13500 рублей – это вместе с 1200 рублями, которые добавлены на уход за мной как за престарелой.) Но копила-копила и скопила.
Муж и сын в одной оградке лежат. Могилы их выложены голубой плиткой. На каждой – памятник и ваза с цветами. Стою около Володиной могилы и думаю: вот, вырастила сына для России, а Россия-родина мне, матери, рублём не помогла даже на его похороны. А почему бы не платить матерям за сыновей, если отняли у них здоровье?
Сижу дома одна и все думы передумаю, от самого детства память за ниточку тяну. Семья наша жила в Сибири. В войну, как и все, через те же тяготы прошла. Папу на фронт взяли, он был тяжело ранен и попал в госпиталь. Госпиталь находился в Барнауле. А мы жили рядом с Барнаулом. Мама привезла папу из госпиталя инвалидом.
Да не одного привезла, а с парнишкой Федей. Видать, он сиротой был, да к тому же ещё и без одной руки, и папа его пожалел и взял.
Вскоре после возвращения папы у нас соседка умерла, у неё осталась 12-летняя дочка Нюра. И её взяли наши родители.
Так и росли сиротки вместе с нами – со мной и моей старшей сестрой, как родные. Потом Нюра замуж вышла, Федя женился. Но всё равно они остались для нас родными сестрой и братом, а для родителей – дочерью и сыном.
Вот так вот было. Всяко жили, много чего пережили и вот до чего дожили. А дожили до того, что Россия с каждым годом всё беднее живёт. Я хотела написать – нищее живёт, но передумала. Вспомнила, что сказала Голикова, которая в правительстве: у нас нищих нет, а есть бедные. Я бы прибавила: много бедных.
Оттого и много бедных в России, что олигархи волокут из России всё, что могут. Миллиардами волокут. Они и страной командуют, и богатствами, которые наши отцы в советское время наработали, распоряжаются. Нынешние командиры России пришли на всё готовое и всё по своим заграничным сусекам растащили. А для простого человека всё перекрыто, за всё платить требуют. Осталось только воздух для нас перекрыть.
Поездили бы правители по селам, хуторам и деревням и посмотрели бы, как там люди живут. В нашем хуторе, например, никакой стройки не ведётся, хутор всякой травой зарос, потому и называется Камышный.
Живу здесь и очень жалею, что из Сибири уехала. Лучше бы я там жила: дом хороший, кухня большая, баня, и вода рядом. И зачем только продала?! А в лесу летом и до самой осени – всякие ягоды, грибы.
В Сибири я не болела бы и не печалилась бы: всё мне там знакомо, и люди все будто родственники. Да и народ в Сибири дружнее и участливее, чем здесь. А здесь – сижу одна и все думы не по одному разу передумаю.
Надежда Мартынова, Ростовская область, Константиновский район, х. Камышный
Здесь можно выписать газету «Пенсионерская правда. Я вам пишу»