Фото pixabay.com
После окончания педучилища и затем педагогического института я попала по распределению в немецкий посёлок – всего в 40 километрах от города. Меня не смутило, что в моём классе из 29 учеников были только двое русских. Будучи ещё школьницей, я очень любила уроки немецкого языка, свободно «шпрехала» в рамках школьной программы и делала переводы текстов одноклассникам, которым иностранный язык не давался.
И вот однажды на вечере отдыха в поселковом клубе ко мне подошёл только что демобилизовавшийся из армии молодой человек по имени Андрей. Мы познакомились, потанцевали. И потом он уже никому не позволял со мною танцевать и даже разговаривать. Стоял «часовым».
В июне мы с Андреем поженились, жить стали у его родителей. Хочу подчеркнуть, что я не испытывала никакого дискомфорта: родители были замечательные. Свёкор хорошо говорил по-русски, а свекровь – по-русски ни слова. Даже моё имя Галя произносила смешно – Каля. Я за очень короткое время освоила поволжский диалект и стала бойко говорить с домашними по-немецки. Свекровь не верила, что я – русская.
Андрей работал дальнобойщиком, поэтому и не бывал дома по месяцу и больше. И когда возвращался из рейса, всегда справлялся у матери, ходила ли я в кино (телевизоров тогда и в помине не было), на вечера отдыха. Свекровь говорила: «Нет, нет, нет». На самом же деле она всегда отпускала меня и на дни рождения коллег, и на школьные вечера, но никогда не выдавала сыну.
Через год у нас появилась дочь Юлия. Андрей был недоволен, что родился не сын, и подходил к детской кроватке исключительно по обязанности. И вот Юльке уже три года, она бойко говорит по-немецки. Свекровь не нарадуется: «Какой спокойный ребёнок, какой толковый!»
А я меж тем совершенно случайно узнаю от напарника мужа, что мой Андрей уже полгода ошивается у одной дамочки. Я собрала вещички свои (благо дело шло уже к окончанию учебного года), подхватила дочку и поехала к своим родителям.
Свекровь очень просила меня не уезжать насовсем. А я, бессовестная, пообещала, что уезжаю только в отпуск и обязательно вернусь… Свекрови уже много лет нет в живых, а я до сих пор ношу в душе такой стыд перед ней, что не выразить.
Андрей звонил, писал, требовал немедленно вернуться, угрожал в письме: «На первом перекрёстке в городе убью!» Мой папа припугнул его: это письмо с угрозой он отнесёт в милицию. И Андрей отступился.
Прошло два с половиной года. Я работала в родной школе. Дочка ходила в детский садик. Мы наконец-то – усилиями всей родни – научили Юлю говорить по-русски.
Я не обращала никакого внимания на мужчин – так была обижена на Андрея.
Но молодость взяла своё. Меня приметил Николай: неженатый, красивый, умный. Он знал много анекдотов, приличных, не вульгарных, потягаться в которых с ним мог, наверное, только Никулин.
Вторично выйдя замуж, я потихоньку «выдавала» Николаю за промахи Андрея. Но однажды в зимние каникулы, уезжая в пансионат, услышала от мужа как наставление:
- Отдохни там от тетрадей, планов. А в остальном я спокоен: кому ты нужна, кроме меня…
Он не с обидой это сказал, а с уверенностью, что я ему верна и не допущу измены (он был моложе меня на три года).
В один из вечеров отдыха в пансионате после концерта артистов областного театра устроили танцы. Ко мне подошёл мужчина:
- Позвольте пригласить вас на танец.
Хотя я и заняла «позицию глазеющих», но в просьбе не отказала. И – на всех последующих вечерах отдыха танцевала только с ним. Он оказался прекрасным знатоком литературы, а когда узнал, что я учитель литературы, так вообще затмил меня стихами. А потом выдал и свои:
«Ты пришла из заснеженной дали
На исходе январского дня.
Имя светлое – Галочка, Галя –
Словно песня, звучит для меня».
Или:
«Это надо же было такому случиться –
Полюбить навсегда,
а не просто влюбиться.
Не беда, что мы
встретились поздно,
Что блестит на висках седина.
Для меня нет другой на свете,
Для меня ты – такая одна.
Я люблю тебя очень, очень,
Я остаться один боюсь…
Позови меня, если захочешь.,
С края света к тебе вернусь».
Когда я приехала домой, ко мне полетели письма от Алексея Ивановича. А потом он и сам приехал. Просил, умолял переехать к нему. Но… Я очень любила мою профессию, мою родную школу, учеников. И боялась неопределённости в будущем. И – притормозила чувства.
Муж всё понял, но вместо ссор и решительных мер стал более внимателен ко мне. Признался, что сам виноват: брякнул лишнее перед моим отъездом в пансионат. Мы с ним откровенно поговорили, и тут я услышала признание Николая:
- Так любить тебя, как я, никто не будет. Я тебя люблю, а всё остальное – игра.
После этого мы счастливо прожили с Николаем ещё восемь лет, вплоть до его скоропостижной смерти. Оказывается, если любишь человека всего, со всеми его достоинствами и недостатками, то всё ему простишь. И никогда не опустишься до мести.
Я же переступила через чувства, отомстила совсем не тому, кому следовало. Мало сказать, поступила неправильно, скорее – подло. Но того, что случилось, не вернёшь. Теперь-то я знаю: есть в жизни ценности, во имя которых нужно простить измену. Это любовь и дети. Перед детьми и транспорт на дороге останавливается, значит, и чувства надо хотя бы притормозить.
Вспоминаю последнее письмо Алексея Ивановича с его стихами:
«И спросят пусть меня мои друзья:
- Ответь нам, в чём же
счастье заключается?
Отвечу:
- В том, что юность
иногда, пусть ненадолго,
Всё же возвращается».
Говорят, что поздняя любовь – самая сладкая, но я много душевной боли испытала. И всё-таки хорошо, что она была. И я тоже начинаю в такие минуты «стихоплюить»:
И остались со мною –
только горечь разлуки,
Только память моя
да сердечные муки.
Галина Бояренок, Омская область
Здесь можно подписаться на газету Пенсионерская правда. Я вам пишу