Фото topwar.ru
И пусть не судят меня слишком строго профессиональные писатели и люди, сведущие в военном деле. Нет в рассказе соловьев, рассветов, грозовых раскатов, не указана страна, название деревни, звания офицеров, и не указан род войск, в которых воевал Иван Васильевич Занин. Во-первых, это потому, что рыбачили мы в 1962 году, детали из головы выветрились, а во-вторых, важна сама суть, а во что она одета - это не так уж и важно. Чем ярче одежда, тем больше на нее отвлекается внимания от сути. До меня самого эта суть доходила в три захода.
…Жар донимает, пот выступает. И где же то копытце, из которого можно напиться? А еще изверги пауты. Чем же, интересно, эти террористы питались, покуда мы не пришли?
Идем мы от разъезда Тетеркин Ключ в урочище Гришкино похарюзовать. Направляющим у нас махровый рыбак Николай Иванович Корчевский, человек сугубо гражданский, слесарь-автостопщик локомотивного депо, за ним - всю дорогу отстающий бывший фронтовик, машинист локомотива Иван Васильевич Занин и замыкающим я, двадцатилетний начинающий рыбак.
- Коля, тебе сколько пальчиков на ноге хирург оттяпал?
- Полтора. А тебе-то что? - буркнул Николай Иванович. Не любил он разговоры на эту тему. Не очень светлые воспоминания были.
- Да скорость немного недорегулирована, не поспеваю я за тобой. Когда чаевать-то будем?
- Как только - так сразу, - уверенно обнадежил Николай Иванович.
Минут через сорок изнурительной ходьбы Николай Иванович решительно скинул понягу.
- Все. Пришли. Таборимся, кострим, чаюем и спиновать - утром рано вставать.
Затаборились и закострили быстро, а вот чай смаковали долго. Вожжи беседы были у Николая Ивановича, и руководил он ими умело.
- Кому и за какие заслуги дают знак «Почетному железнодорожнику» - это мы знаем за десять лет назад и на пять лет вперед. А как на фронте было? Всегда справедливо или тоже завихрения были? Вот у тебя, Иван, два ордена Славы, а остальные награды на гимнастерке не помещаются, небось на штаны вешаешь. Расскажи хотя бы об орденах Славы.
Выпили еще по стопке «чаю», и Иван Васильевич поведал довольно интересную историю.
- Насчет наград в тылу и на фронте - везде одинаково. Человек работал в депо, призвали на фронт, а привычки, поведение, воспитание остались, как и до войны. В основном справедливо было, но случались и заморочки. Вот у меня по части вручения первого ордена Славы дело решала, образно говоря, запятая.
- Это какая такая заморочка?
- А это когда король осужденному приговор подписал: «Казнить нельзя помиловать». То ли казнить, то ли наградить - это зависит от того, где запятую поставить. Вроде этого и у меня было.
Советский Союз мы уже отвоевали, пошли по загранице. От усталости с ног валились, в полдень с боем взяли небольшую деревушку и командир объявил отбой. Расквартировались, задымила кухня, занялись кто починкой, кто постирушками, а я пошел в самоволку. Все-то вам знать необязательно, в общем, поискать целебную травку. И до того шустро шел, что за кустом какой-то олеандры чуть на человека не наступил. Был это немец, обер-лейтенант. Справный такой красавец, килограммов на сто. Китель на боку был немного в крови, а правая стопа отсутствовала напрочь, и из-под неумело наложенного жгута слабыми толчками выливалась кровь. Значит, жив он был, но без сознания. Эх, руки бы оторвать тому, кто жгут накладывал. Ну, непорядок же! Присел я, затянул жгут - кровь перестала течь.
- Ваня, так ведь немец же!
- Да я сразу понял, что не китаец. Понимаешь, Коля, когда этого интервента-захватчика прошнуруют цветным металлом, он уже не вояка. В первые пять секунд вся политика-пропаганда из головы у него, как пробка из шампанского, вылетает, на шестой секунде он уже матом проклинает того, кто послал его в эту мясорубку. И он уже видит в тебе не врага, а посланца от Бога, и очень хочется ему верить, что ты не пристрелишь его, не пройдешь мимо, а хоть немножко поможешь, а в голове - госпиталь, мама, жена да детки.
А что, Коля, не хреново, когда о тебе думают, как о посланце от Бога? Так вот, жгут-то я затянул, а рана до того грязная, что если не обработать ее, то жгут можно и не накладывать. Раскрыл я свою аптечку, нагнулся над раной, и вдруг... Спина моя покрылась холодным потом. За спиной щелчок взводимого пистолета прогремел, как гаубица. Мгновенно кувыркнулся я и развернулся лицом к своему пациенту. А он смотрит на меня, в глазах ненависть, в руке пистолет, а поднять-то ручонку от земли он уже не может.
Забрал я пистолет, коленки мои трясутся от пережитого, присел на камушек отдохнуть, прийти в себя. Это ж надо! Пройти всю Россию с боями, побывать в аду не один раз, остаться целехоньким, а тут при ласковом солнышке, на зеленой травке, под трели соловья схлопотать пулю… Но вот зла на парня у меня не было. Представь: в тылу врага, один-одинешенек да с оторванной ногой - тут не только в противника, себе в голову пулю пустишь. Приходилось это видеть.
Эх, кабан ты шестипудовый, что же с тобой делать? Глянул я на него и остолбенел - такого мне не приходилось видеть. Голубые глаза широко раскрыты и уперлись в голубое небо, а на лице такая блаженная улыбка, что сомнений нет - предстал человек перед Богом...
- Ну, замолви Господу и за меня словечко, чтоб вернулся я домой невредимым, - сказал я парню, взял его полевую сумку и затрусил в часть.
Бегу, а на душе кошки скребут. Отсутствовал я долго, и, если меня уже хватились, по закону военного времени последствия могут быть очень серьезными. Появился в части вроде незамеченным, но парни сказали, что старшина спрашивал меня, так что я напрямик двинулся к высокому начальству. Соврал что-то складное про свое отсутствие и отдал офицеру полевую сумку обер-лейтенанта. Офицер мельком взглянул на содержимое сумки и сказал: «Свободен до вечера. Кругом. Шагом марш!»
Ни вечером, ни на следующий день меня не потревожили, и вскоре я забыл про свою самоволку. И вдруг общее построение, появилось высокое начальство, и команда: «Рядовой Занин Иван, два шага вперед!» Сердце тревожно екнуло, затрепыхалось воробышком. Слышу: «За проявленную доблесть, смекалку и находчивость, проявленную при захвате в плен немецкого офицера...» и т.д. Легенда такая красивая, неправдоподобная, что хоть сквозь землю провалиться со стыда. «...представлен к награде орден Славы III степени». А с другой стороны, к плохой легенде орден не приклеишь.
В общем, если бы в полевой сумке оказались любовные письма какой-нибудь фрау Гертруды, то на горизонте мог бы появиться и штрафбат, но в ней оказались такие важные документы, которые существенно меняли ситуацию на нашем участке фронта. Вот тебе и запятая.
Зато второй орден Славы связан с таким случаем, что хоть полного кавалера сразу давай. Не только поседел, но кое-что и посмешнее было. Ты не верь бесстрашным. У кого есть чувство страха, тот больше думает и его решения более правильные. Но оставим второй орден на вторую рыбалку...
Костер утихомирился, и мы улеглись спиной к нагоревшим угольям - спиновать.
После рассказа Ивана Васильевича мы проиграли все вариации на тему «что было бы, если бы...», вспомнили еще несколько юморных случаев вручения наград и пришли к истине, что очень даже важно оказаться в нужное время в нужном месте.
Вторая часть истины пришла ко мне уже много лет спустя, когда суетность перестала мельтешить в голове. Это ж надо! Человек прошел всю войну, видел столько крови, смертей, жестокости, гнева и несправедливости, а вот не ожесточился, не озлобился, не ушел в себя, - остался жизнерадостным, веселым, сострадательным и вообще Человеком с большой буквы. Он изначально видит в человеке добро, а уж потом - чертом привнесенную чернуху. Такой человек и на том свете умудрится с главным чертом чайку попить и перевербовать всех чертей в ангелы. Да во веки веков Россию ни сломить, ни покорить никому не удастся, пока в российской армии есть такие солдаты!
А глядя на нынешнюю Украину, на воспрянувший национализм, подумалось: если бы в армии в первую очередь обучали бы не искусству убивать, а искусству быть Человеком - не было бы шовинизма, национализма, ненависти на религиозной почве и не было бы нужды содержать такие огромные армии, а имели бы гораздо меньшие, которые занимались бы правопорядком внутри страны.
Б.И. Кольцов, Забайкальский край
Здесь можно подписаться на газету Пенсионерская правда