Фото ru.freepik.com
Жила – не тужила. Травы с ранней весны собирала, снадобья готовила. К ее дому тропа не зарастала. Шли люди со своими болячками, она наготовит, пошепчет над настоем, глядишь, и полегчает. В округе ее знали, как бабку-повитуху или знахарку. Говорят, немало младенцев на свои руки приняла. Раньше-то ни дорог тебе, ни транспорта. Пока на лошади до района доберешься, десять раз родить можно. Понаделали дорог, накупили машин, фельдшерский пункт под боком, а повитуха, как и прежде, в почете.
Анфиса
В этой же деревне жила Анфиса по прозвищу «старая дева». Замужем-то она побывала, но что была, что не была. Сразу после свадьбы муж ее на мотоцикле разбился. Вскоре еще мать парализовало. Не зря говорят: горе-то одно не приходит. Осталась она – ни девка, ни баба. От матери куда убежишь? С работы домой, из дома на работу.
Первые годы после трагедии о новом замужестве не мечтала, потом рада бы, да не за кого. Заходят некоторые под пьяную лавочку, но как зайдут, так и выйдут. Зачем ей такие? Ни уха, ни рыла, только себя срамить. Бывало, плакала ночами в подушку от одиночества. У мужицкого плеча бы поплакаться, у надежного, сильного, да где ж взять-то его? Надежные да сильные все при руках, при месте.
Как-то вечерком пошла до повитухи. У матери болеутоляющая настойка закончилась. Приходит, а та ей с порога:
- Почему на себе крест поставила, семью не заводишь? Жисть-то, она короткая. Не успеешь и глазом моргнуть, без детей останешься. Без них жисть – не жисть, по себе знаю.
- Рада бы, да не выходит, - вздохнула устало женщина.
- Научу, как делу быть, а там сама решай. На Покров, на четырнадцатое, значит, коли выпадет снег, ночью набери три полных ведра, да окатись им нагая трижды. Еще знамением себя крестным осени. Крещеная?
Анфиса согласно закивала.
-На-ко настойку на спирту, разотрись ею сразу, и в постель. Наутро, глядишь, и разрешится твоя беда-кручина.
Анфиса не поверила. Не может жених вместе со снегом с неба упасть. Но снадобье взяла, обижать бабушку не стала. Что с нее возьмешь, со старой? Но если уж совсем по-честному, то маленькое зернышко надежды все же зародилось.
Наивная дурочка
На Покров с вечера, как по заказу, снег хлопьями повалил. Кружит, будоражит и без того взволнованную от ожидания женщину. Еле-еле ночи дождалась, вышла во двор в чем мать родила. В свете фонаря снежинки искрятся, ложатся на голые плечи, а ей и не холодно. Обряд выполнила полностью, только уснуть долго не могла, все мечтала, любопытство ее распирало. Наутро встала поздновато. Халат на ночнушку накинула, шаль на голову, пимы на босу ногу, и во двор. А на улице белым-бело…
Красотища! За ворота потянуло, она туда, а там… Свежие следы от мужских ботинок. Ее аж в жар забросило, мурашки по коже. Огляделась – никого. Неужели свое счастье проспала? Ведь приходил же кто-то! Ком обиды подкатил к горлу, слезы невольно потекли по ее разгоряченным щекам. Она всхлипывала, утирая их ладошками, и смотрела с тоской на удаляющиеся следы. «Ушел!» - взвыла она горестно, по-бабьи.
- Вам плохо? Может, помощь нужна?
Из-за палисадника вышел молодой мужчина. От неожиданности Анфиса вздрогнула всем телом. С приоткрытым ртом, не мигая, смотрела влажными от слез глазами, не в силах вымолвить ни слова. Ее руки лихорадочно поправили шаль. Припухшие губы беззвучно шевелились. Она бесстыдно разглядывала мужчину, видела его неподдельный интерес в карих глазах. Они влекли ее, манили… Все исчезло вокруг, только он и она…
Анфиса смутно помнит, как почувствовала слабость в ногах, позволила ему проводить ее в дом и только после, когда уже лежала на диване, сознание начало проясняться.
- Вы кто? - приподнялась она на локте.
- Анатолий, - его голос обеспокоенно дрогнул.
- А-на-то-лий… - протянула она, как бы пробуя на вкус его имя.
- Может, скорую вызвать?
Она отрицательно покачала головой.
- Я не хотел пугать вас, - не понимая ее странной реакции, начал объясняться он.
Чем дольше она его слушала, тем отчетливее понимала всю нелепость положения. Она просто наивная дурочка! Оказывается, он разыскивает бабку-повитуху, у него фурункулез, по-народному, чирьи. Люди говорят, будто повитуха сварок умеет готовить от этой заразы. Вот он и постучал в крайний дом, разузнать адрес.
Анфиса резко поднялась. Вся дурь после его слов разом прошла. Голова заработала в обычном режиме.
- Провожу до повитухи, оденусь только, путь неблизкий.
- У меня машина за поворотом.
Кому пациент, а кому жених
Едут, Анатолий разглядывает вмиг изменившуюся женщину, ее напряженную спину, поникшие плечи, потухший взгляд, который только что дух захватывал. Чертовка! Зацепила-то как в считанные минуты! А теперь сидит рядом невинная, не шелохнувшись. Руки прискорбно под грудью сложила, губы поджала. А губы… Губы только что были не губы – малина…
- И часто с вами такое случается? - не выдержал он, поглядывая на нее искоса да барабаня пальцами по баранке.
- Впервые, - как отчеканила.
Расписалась перед ним, как кисейная барышня. Стыдобушка! – и поджала ноги, поправив и без того длинную юбку.
А вот и нужный дом, и сама знахарка за оградой огребается. Подняла ладонь к бровям, разглядывает их.
- Говорено тебе было, к Покрову жених объявится.
- Не жених, а пациент тебе, - ее щеки предательски запылали.
- Кому пациент, а кому жених, - хохотнула старушка.
На обратном пути пришлось рассказать Анатолию про совпадение. Он с юмором оказался и ее развеселил.
И вновь перед мужчиной не глаза, а омуты, не губы, а малина. В волосах солнечные зайчики пляшут, так и хочется поймать, запустить пятернею в кудри…
О том, что было дальше, можно не рассказывать. Дальше – дело молодое, личное. Одно скажу, дождалась-таки «старая дева» своего женского счастья. Как знать, может, сама Богородица руку приложила, или повитуха наворожила, только с тех пор для Анфисы Покров Пресвятой Богородицы – один из главных праздников.
Галина Паткова, Свердловская обл.
Здесь можно подписаться на газету Деревенские истории
