В роли Гамлета – Иван Братушев. Фото Екатерины Чащиной
Такой же точно рыцарь – призрак отца Гамлета. Выходит, это изваяния былых королей. Они с оружием, в боевых позициях – сильные, агрессивные и жестокие правители государства.
Шагом ожившей статуи призрак пересекает двор, церемониально держа в руке датскую корону. В другой сцене выясняется, что у короля нынешнего, Клавдия, короны-то и нет. Точнее, есть, но заёмная. В игривом фехтовальном поединке молодожёнов Клавдий поддаётся Гертруде и та завладевает его рапирой, взамен, однако, он забирает её королевский венец и возлагает на себя (Клавдий – Дмитрий Беляков, Гертруда – Наталия Латухина). На датском троне – манипулятор, мошенник. Братоубийца.
Режиссёр акцентировал в пьесе вопрос о власти. Его нерешённость, о чём и сообщает появление призрака, сулит стране большие беды. Дело уже не только в том, отомстит Гамлет за отца или нет, но и в том, кто дальше будет на престоле и каким должен быть король.
Призрак, рассказывая о тайне своей смерти, предлагает корону сыну. Но Гамлет сгибается под нею, как под непосильным грузом, поднимает руки, словно хочет сдёрнуть её с головы.
А призрак отца ещё и отдаёт ему свой белый плащ – саван. Цена короны – завернуть в него Клавдия.
* * *
Костюмы, в которые одела персонажей художница Ирина Титоренко, – фантазийный обзор всех эпох европейской истории, от античности до наших дней. Чёрный костюм Гамлета вполне современен: фуфайка, штаны, шнурованные ботинки. Молодой человек в трауре по отцу – и по своей жизни. В первые же мгновения спектакля звучит его знаменитое «Быть иль не быть?..». Монолог произносится нервической скороговоркой, то громче, то еле слышно, и завершается, как начался: «Быть иль не быть?.. Быть иль не быть?..» Прикрикнув на себя, Гамлет прервёт это бормотание, но мысль о смерти, самоубийстве останется с ним.
Иван Братушев, исполнитель роли датского принца, говорил где-то в интервью об экзистенциальном кризисе своего героя. И Гамлет в спектакле с головой ушёл в этот кризис ещё до встречи с призраком. Предательство матери в отношении отца (так он считает), острая неприязнь к эльсинорской жизни в целом, невозможность спастись от неё в Виттенберге – приводят его, человека как бы не отсюда, на грань гибельного срыва. Слова призрака становятся последней каплей. От Гамлета требуют мстить, захватывать престол – опять-таки поступать по-эльсинорски, чего он не хочет всей душой. Его психика не выдерживает напора душевных страданий. В дальнейшем ему нужно будет изображать безумие, и окажется, что «нормальная» и «безумная» ипостаси Гамлета не сильно различаются.
* * *
Призрак оставляет его в смятении посреди залитого водой замкового двора. Двор под водой весь спектакль. Что это, вторжение моря, на берегу которого стоит Эльсинор? Проблемы с водоотведением?
Зрителям непривычно. Актёрам вряд ли комфортно. Они иногда обыгрывают эту воду (Лаэрт и Офелия пускают кораблик, Розенкранц и Гильденстерн плавают, словно в бассейне…), но чаще просто в ней работают, как бы не замечая.
Возникает ощущение сырости, стылости, всегдашнего неуюта – неправильности, которая, однако, не устраняется и начинает уже угнетать.
Да ведь это то самое «море бед» из монолога Гамлета! Действие буквально погружено в созданную сценографом трагическую метафору.
…Призрак, хотя желает совсем другого, принуждает Гамлета наконец выбрать между «быть» или «не быть», между смирением перед бедами и сопротивлением. Намокшим саваном Гамлет пишет на стене слово «смерть». Это и приговор Эльсинору с его кровавыми делами и грязными делишками, и ясное понимание – при всей взбудораженности принца – собственных ближайших перспектив.
* * *
В своём «безумии» Гамлет, кажется, разыгрывает сценку охоты, в которой он и охотник, и олень. И палач, и жертва. Словно какой-нибудь Эдип.
А вот и этот классический персонаж.
Вопроса-поговорки «Что ему Гекуба?» в спектакле нет, но мог бы прозвучать другой: «Что ему драматургия Софокла?» Прибывшие в Эльсинор актёры показывают принцу фрагмент трагедии «Царь Эдип» этого древнегреческого автора. Если кто не знает, Андрей Тимошенко ставил её в Архангельском театре – очень значительная его работа. Та постановка и сейчас в репертуаре, а Братушев в роли Креонта. И на минуту он Креонт и в «Гамлете» – принц решил присоединиться к актёрам. Как и его товарищ Горацио – Михаил Кузьмин. Режиссёр архангельского «Гамлета» – вполне оправданно и к тому же в духе современного театра – вспомнил своё творческое прошлое, а бывшие виттенбергские студенты – своё. Горацио предстал самим Эдипом с окровавленными глазницами!
Роль Горацио в спектакле вообще укрупнена. И стала загадочной. Он часто как бы (и без «как бы») в стороне, отрешённо-задумчив, наблюдает. Но какие выводы делает, что надумал, почему скрывает? И ещё этот Эдип, эти страсти… «Что б он натворил, будь у него такой же повод к мести, как у меня?» – вопрошает Гамлет, глядя на друга. Ну а если повод имеется?
…У болгарского драматурга Недялка Йорданова есть пьеса на гамлетовские мотивы – «Убийство Гонзаго». Прошлой весной, предваряя нынешнюю премьеру, в Архангельском театре состоялась её открытая читка. Среди действующих лиц был и Горацио. Царедворец, умеющий выживать в Эльсиноре. Друг не Гамлету, а самому себе.
Горацио из пьесы Йорданова несомненно повлиял на Горацио из спектакля «Гамлет». Но этот второй Горацио по-прежнему друг датскому принцу. Ненавидит то же, что и он, стремится к тому же, помогает – вот только не верит в Гамлета, в его успех.
Пытается поверить в Фортинбраса, принца норвежского.
* * *Опять монолог «Быть иль не быть?..». Приступ смертной тоски доводит Гамлета до исступления. Он, а не Клавдий кутается в саван. Лицо проступает сквозь мокрую ткань и кажется маской умершего в муках. Монолог буквально сбивает Гамлета с ног, и Офелия прижимает его к себе. Настоящая пьета!
Следующая сцена расставания влюблённых поистине украшение репертуара Архангельского театра. Офелия – Татьяна Сердотецкая возвращает Гамлету подарок – поцелуй. Диалог в объятиях. Её мольбы. Гамлет сделал свой выбор и не может вернуться назад, но она этого не знает, хочет его удержать, даже хватается за саван – бесполезно.
И вот Офелия одна и в полном отчаянии. Вдруг начинает что-то напевать – её разум уже поколеблен.
Ей, наверное, тем труднее вынести груз страданий, что раньше она не была с ними знакома. Семья у Офелии благополучная: чадолюбивый и удивительно простодушный Полоний (Евгений Нифантьев), добрый малый Лаэрт (Александр Зимин). Её сцена с отцом и братом исполнена взаимного умиления. В зловещем Эльсиноре они выгородили уголок для своего маленького счастья. Но здесь ему, конечно, не жить. «Море бед» его захлестнёт.
Офелию из спектакля Архангельского театра невозможно не пожалеть! К уготованным ей Шекспиром утратам и безумию добавилось насилие над ней короля – в отместку за любовь к Гамлету, – а затем и насилие всей эльсинорской стражи. Королеве известны эти обстоятельства, но король и ей угрожает, и она, с трудом подбирая слова, сочиняет поэтическую ложь о смерти Офелии. Умерла же девушка от руки Горацио (!): насильники разбегаются при его появлении, он бережно привлекает Офелию к себе – и топит в воде, исполняя тем самым долг милосердия.
* * *
В бреду Офелия прозревает суть вещей. Ей видится, как призрак её отца проходит по замку. Как Горацио высыпает в воду мешок черепов. Как подбирают эти черепа эльсинорские обитатели. У каждого из них своё большое горе, свои причины ненавидеть и мстить. И замок полнится тенями убитых. А скоро, может, и сама Офелия, и её любимый Гамлет будут среди теней…
Гамлет совершает месть и умирает, как и жил, – безо всякой героики. В поединке на рапирах он закалывает Лаэрта, а заодно и Клавдия. Он отравлен, но и так жизненные силы без остатка истрачены на борьбу с Эльсинором и самим собой. Бедный Гамлет! Бормочет последние слова и укладывается калачиком, чтоб «видеть сны». Хочется верить – счастливые.
Правящая династия пресеклась. Упавшую корону Горацио вылавливает из воды и в задумчивости смотрит на неё. Слышится музыка, похожая на барабанную дробь (композитор Олег Щукин). Это кораблики Фортинбраса успешно форсировали «море бед» и принц норвежский вступает в Эльсинор. Детский голосок заявляет права на королевство. Фортинбрас в этом спектакле ребёнок (Вадим Валявкин). Ребёнок-вундеркинд, очень уверенный в себе. Как же в него не поверить другим? Горацио коронует юного норвежца.
В своё время корона давила на Гамлета и причиняла боль Клавдию, сжимая голову, но Фортинбрасу в ней удобно, он ей подходит. И он пока ничем не запятнан, не преступник. Он не эльсинорский, поэтому местные призраки на него не повлияют. Так что, скорее всего, в Эльсиноре при новом короле будет получше. Спектакль получил-таки оптимистическую концовку, хотя до этого вёл зрителей бескомпромиссно-трагическим путём.