«Ну, погоди!» и все-все-все

Советский мультсериал "Ну, погоди!" занял первое место по популярности в России. По опросу Фонда "Общественное мнение", любимым мультфильмом его назвали 20 процентов респондентов. Лидер намного опередил ближайших преследователей, которые финишировали плотной группой. Вторым с 7 процентами стал современный российский мультик "Маша и Медведь", а бронзу, набрав по 5 процентов, поделили американский "Шрек" и наше "Простоквашино". Душа россиянина, вспомнившего детство, оказалась традиционно загадочной.

Волк с человеческим лицом

"Ну, погоди!" – это едва ли не лучшее воспоминание об эпохе, это даже не бесплатная медицина и дружба народов, это вообще внеидеологическое, как первая сигарета и тяжеленный катушечный магнитофон, словом, то, что не забывается.

"Ну, погоди!" – это знак эпохи, и был узнаваем каждый штрих. Это ее музыкальная антология, и музыка к титрам звучала как позывные.

Это наш ответ Западу, наш "Том и Джерри", но из всех заимствований – лучшее. "Ну, погоди!" был если не добрее и веселее, то, по крайней мере, травмы Волка не выглядели столь несовместимыми с жизнью, как у бедняги Тома. Наш Волк продолжал, раз за разом их получая, жить и творить, будто супермен, и в этом смысле мы явно и уверенно обходили в художественной правде потенциального противника.

Словом, это было точное попадание, как сказали бы маркетологи, но их тогда не было. Незамысловатый сюжет в гениальном исполнении и озвучке, и при этом вожделенная неоднозначность отрицательного героя, которого было от души жаль.

С каждой серией крепло подозрение, что добро вовсе не собирается побеждать зло, наоборот, смысл его существования не в борьбе, а в том, чтоб с этим злом подружиться, потому что полного и однозначного зла не бывает, даже если оно в обличье Волка, и это было лучшим из детских открытий и взрослых утешений.

Рецепт для второго

"Ну, погоди!" сегодня назвали бы проектом, а он даже не был сериалом в нынешнем значении этого слова, он просто был вечным продолжением. Выход очередной серии был естественной радостью по графику, а режиссер Котеночкин тогда был намного круче, чем сегодня режиссер Михалков, хотя в лицо его знали куда хуже.

Нельзя сказать, что у "Ну, погоди!" был шумный успех. Просто в стране не было человека, вне зависимости от возраста, пола и национальной принадлежности, который бы не смотрел "Ну, погоди!". Это было все равно, что не знать, что такое телевизор – на того, кто не видел последнего выпуска, смотрели со смесью сожаления и снисходительности, но недолго, потому что пробел восполнялся, притом что не было еще не только торрентов, но даже видеомагнитофонов.

В общем, были "Ну, погоди!" – и были другие мультфильмы. Но среди этих других был, скажем, "Крокодил Гена", тоже, между прочим, сериал, но в тройку он не вошел. Не вошли в нее шедевры из бесконечной вереницы славных советских мультиков, к уровню которых ни один из нынешних даже не собирается подступаться.

"Простоквашино" почти стопроцентно разошлось на цитаты, причем среди взрослых. "Простоквашино" – третье, оно чуть проиграло "Маше и Медведю", который ничем не плох, кроме того, что не легендарен. Крепкий веселый мультик, отсутствие дидактики, ни капли навязчивого патриотизма, и промоушен, которого нет и который не нужен его советским предкам. Таков рецепт успеха, с которым он возглавил ту плотную группу мультфильмов всех времен, народов и уровня качества, которая в отдалении следует за победителем. Впрочем, разница между мультиками этой группы на финише – в пределах статистической погрешности.

Последняя справедливость

Но почему именно "Шрек"?

Дело, конечно, вкуса. Но если уж американцы – почему не "Мадагаскар", не "Тачки", не "Ледниковый период", в конце концов? Они раскручивались у нас по всем законам всесокрушающей раскрутки, первый "Шрек" по кассовым сборам уступал первым "Тачкам", только "Шрек навсегда" 2010 года вдруг побил все рекорды, собрав в России больше 50 миллионов долларов.

Богатство выбора делает главным не Котеночкина с Успенским, а промоутера, и от этого скорбного знания советские гении мультфильма были счастливо избавлены. Но именно это нехитрое открытие все ставит на свои места.

По большому гамбургскому счету по-прежнему есть "Ну, погоди!" – и есть все остальное. Есть мультик на все времена, как бы эти времена ни менялись.

Рейтинг – это портрет времени, он говорит о респондентах гораздо больше, чем о том, о чем их спрашивают. Время меняется, скажем, советский зритель не знал, что такое жанр полнометражного мультфильма, а сегодня полный мультметр нравится большинству, 39 процентам. Причем среди молодых это большинство уже абсолютное – 56 процентов.

Так что у "Ежика в тумане" перспективы небогатые, как ни жаль, а пиарить некому и незачем. В густой массе мультфильмов, которые набрали свои 1-2-3 процента – все наше пионерское прошлое, вся наша ностальгия, которая не выдержала конкуренции, будто какой-нибудь телевизор "Темп": и "Винни-Пух", и "Маугли", и "Крокодил Гена", а мне почему-то особенно обидно за "Бременских музыкантов", и вовсе набравших какой-то утешительный один процент.

Здесь же, как в забытой сокровищнице, и "Жил-был Пес", и "Снежная королева", и даже "Карлсон" – как он мог оказаться в аутсайдерах?

Оказывается, мог. Из всего, что было нарисовано, снято и незаслуженно, предательски забыто, остались только Волк и Заяц. Справедливость все-таки существует – хотя бы для них.