Новости Северодвинска и Архангельской области

В первый раз в первый класс

19.10.2014
Изменить размер шрифта
В современной прогимназии берегут историю. Фото Владимира Ларионова-мл.

Как это было в школах Молотовска в 1941-м году?

В 2013 году прогимназия №1 отметила юбилей – 75-летие. На праздник пригласили выпускников прошлых лет. Спустя год почтальон принес в школу конверт с объемной рукописью. «Глава 1. Рассказ о себе. Детство» - значится на титульном листе. На следующем – «Любимой школе №1 на память, автор Ю.А. Добродеев». Это выпускник далекого 1950 года, ныне живущий в Кирове, после юбилея сел за мемуары.

Через Двину на оленях
В школу я пошел в 1940 году в Соломбале. Но вскоре отец завербовался на работу в Молотовск – слесарем-теплотехником на ТЭЦ. Мы с мамой и братом какое-то время оставались в Соломбале. Отец каждую субботу приезжал и привозил нам продукты и деньги. А в начале второй четверти сообщил, что ему выделили комнату, 14 квадратных метров, в Молотовске и разрешили привезти семью.

Утром 1 января 1941 года стали собираться в дорогу. Дежурка в Молотовск отправлялась в 16 часов с железнодорожного вокзала Архангельска, он был тогда на левом берегу Двины. Я впервые совершил такое дальнее путешествие. Из Соломбалы шли пешком через замерзшую Кузнечиху к трамвайной остановке, потом через весь город к переправе. Северная Двина была скована льдом, жгучий мороз, пронизывающий ветер. Народ перебирался на другой берег: кто пешком, кто вез детей на саночках, кто-то нанимал извозчиков. Мы с мамой решили переехать по льду на оленях, их вели ненцы, специально приглашенные для такой работы.

Вокзал. Казалось, стрелки часов движутся так медленно! Но вот мы в вагоне. Звон колокола, затем свисток, поезд дернулся и пошел в сторону Молотовска. Все быстрее вдали закружились белоснежные елки... Через два часа подъехали к Молотовску.

Новоселье за колючей проволокой
Улица Лесная встретила нас темнотой. Метров за пятьдесят от остановки автобуса, возле будки на столбе одиноко горела лампочка под эмалированным абажуром. За будкой – силуэты деревянных двух-этажных домов, а за ними – полнейшая тьма.

Вся территория призрачных домов ограждена колючей проволокой, на углах – вышки. Я испугался – неужели здесь жить будем? Отец смело шагнул к будке и прошел сквозь проходную на территорию зоны, мы следом. Он подошел к одному из домов, поставил брата на крыльцо и открыл дверь в темный подъезд. В комнате были деревянные неоштукатуренные стены, неструганные полы и аромат свежесрубленной древесины. Три кровати, стол с самоваром, фарфоровый чайник для заварки, четыре чашки и четыре серебряные ложечки, три стула и одна табуретка – вот и все хозяйство...

В школе №2 меня встретил улыбкой и поднятой рукой Иосиф Сталин с огромного портрета. Ждал меня первый А класс. Сосед по парте, Борис Истомин, стал моим другом.

Почему мы жили на зоне? Проволокой и вышками оградили участок, где заключенные строили дома. Мы были первыми заселившимися, дома еще не сдали. Однажды я задержался в школе и вернулся домой, когда у заключенных заканчивался рабочий день. У проходной меня встретил лай сторожевой собаки, затем раздался звон – охранник бил по рельсу. Резкие, настойчивые звуки разносились далеко по морозному воздуху. С вышек прожектора осветили дорогу к проходной, дома стали похожи на черные коробки, из проемов стали выползать темные фигуры. Они шли медленно, переваливаясь с ноги на ногу и выстраиваясь в колонну. Смотреть на людей было страшно: ходячее рванье. Я хотел убежать, но не мог, охватила дрожь.

Подъехала машина с кузовом под брезентовым тентом. Выскочили охранники с винтовками и трое кинологов с собаками. Охрана выстроилась с двух сторон вдоль дороги с колонной в полторы сотни человек, пересчитала заключенных. Звон рельса стих, в зловещей тишине, прерываемой только воем ветра и скрипом снега, колонна затопталась на месте, а затем двинулась и медленно скрылась за поворотом. Прожектора и свет в проходной погасли, шлагбаум опустился, ворота закрылись.

Я был испуган и плакал. Прибежала к проходной мама, прижала к себе. Дома решили, что через проходную отныне постараемся идти вместе… Весной зону и вовсе убрали, проходная исчезла, а в наш дом стали въезжать жильцы.

Прощание с родными
По случаю окончания учебного года мама угостила меня песочным пирожным и шоколадным напитком… А на каникулах – их я проводил у бабушки и дедушки на 25-м лесозаводе – встретило меня известие о том, что началась война.

Бабушка зарыдала и стала быстро собираться в дорогу, чтобы отвезти меня к родителям. Не зная, как попрощаться с родными, я неловко как-то лизнул теток в щеку и сам за-плакал… К Молотовску мы с бабушкой плыли на пароходике по реке часов двенадцать. От причала до дома бабушка шла босиком, сняв новые туфли, но мне запретила скинуть сандалии – боялась, что простужусь. Все обнялись, расцеловались и заплакали. К вечеру бабушка засобиралась домой, почему-то сказав «прощайте» вместо «до свидания». Мама пошла ее провожать и вернулась с опухшими от слез глазами, постаревшая и ссутулившаяся: «Мы бабушку, наверное, больше не увидим». Следующим летом мы ее все-таки увидели, но слишком поздно – она уже месяц болела. Болезнь обычная для того времени - голод. Попрощаться успели. А вот на похороны спустя два дня меня не взяли, мал был еще…

А тогда, 22 июня 41-го, вечером отец принес карточки на продукты. Но к 1 сентября, всего через два месяца после начала войны, мы были уже в полуголодном состоянии. Отец продал серебряные карманные часы, свадебный подарок, за четыре мешка овса. Этот овес и помог нам не умереть с голоду. Зимой отца призвали.

- Мать, собирай мешок, ухожу на войну, - сказал он. – Береги ребят и всеми силами дай им возможность учиться.

Мы все ревели, а отец, мертвенно-бледный, молча гладил по голове то меня, то маленького Женьку, то маму и помогал собирать вещмешок. Ночь не спали.
Вокзал был окружен наскоро поставленным деревянным забором, единственные ворота охраняли два солдата. У перрона уже стоял состав: двери теплушек открыты, видно свежее сено на полу. Справа от вокзала – трибуна. Команда: «Отбывающим на фронт призывникам пройти на территорию вокзала». Плач провожающих и рев детей…. Солдат построили в шеренги и зачитали приказ военкома, который неожиданно закончился строчками: «Для поддержания работы завода наложить бронь на высококвалифицированных ИТР и рабочих: Добродеева Андрея Григорьевича…» Мы снова зарыдали – уже от радости. Отца схватили за руки и медленно пошли домой.

Повод для счастья
Город продолжал жить. Строительство домов практически прекратилось, все усилия были направлены на завод №402 – будущий Севмаш. Стали прибывать люди из разных концов Советского Союза, из оккупированных районов привозили оборудование.

Взрослые работали, дети быстро становились самостоятельными, осваивая все виды домашних работ: пилили и кололи дрова, мыли посуду и полы, готовили нехитрые обеды, ходили за продуктами. А вскоре, ближе к весне, всех работающих на заводе №402 и ТЭЦ и вовсе перевели на круглосуточную работу. Теперь отца мы не видели месяцами.

Учителя помогали рабочим как могли. Наша Анна Ивановна перевела весь класс на обязательную продленку, оставляя ребят после уроков на дополнительные занятия, помогая отстающим и присматривая за всеми. С ней вместе мы сшивали тетради из оберточной грубой бумаги, линовали страницы. Иногда завод передавал в школы булочки, их вносили в классы на подносах. А в Доме пионеров после занятий выдавали стакан сладкого чая и пятидесятиграммовый кусочек черного хлеба.

С четвертым классом была окончена и начальная школа, сдавали устные экзамены, среди них Конституцию СССР. Дальше нас ждала средняя мужская школа №1. Построили ее во дворе нашего дома на улице Лесной, 39а. Удобно: можно, схватив сумку от противогаза вместо портфеля, без пальто и шапки прибежать в школу. В конце учебного года, 9 мая, пришло известие: закончилась война! Такой радости мне больше в жизни испытать не приходилось. В ноябре 1945 года у меня появился маленький брат – назвали его в честь Победы Виктором. И еще один повод для счастья – новая квартира в кирпичном доме на проспекте Профсоюзов (ныне улица Профсоюзная), 2б…

Помню уроки физики Бориса Порфирьевича Котлярова – он, эвакуированный из Украины, интересно объяснял. Например, рассказ об энергии атома звучал так: «Летить, летить и как дасть!» Учиться у него было интересно, мы дополнительно посещали кружок по физике. В новой квартире не было отдельного выключателя в ванной. Я нарисовал схему подключения лампочки к выключателю туалета. Мама была довольна. А Борис Порфирьевич, увидев схему, схватил листок и побежал в учительскую, крича: «Добродеев схему сам нарисовал!» С тех пор по физике у меня были одни пятерки.

А вот учитель русского и литературы летом после девятого класса решила, что мы с одноклассником недостаточно хорошо знаем поэзию А.С. Пушкина. И летом мы должны были написать по двенадцать сочинений, являясь каждую вторую неделю в школу для отчета! Пушкина я тогда досконально изучил…

Юрий ДОБРОДЕЕВ
Фото

         
     
 

Система Orphus
Обращаем ваше внимание, что в комментариях запрещены грубости и оскорбления. Комментатор несёт полную самостоятельную ответственность за содержание своего комментария.





Возрастное ограничение











Правозащита
Совет депутатов Северодвинска

Красноярский рабочий