«Если песни петь, с ними веселей, а когда наоборот – скучно!»

Ах какие чудные праздники были у наших родителей в бестелевизионную эру! Так и вижу стол под белой скатертью, горы пирогов, вазы с хворостом, винегрет, селёдку с картошкой и холодец. А главное, большой круг друзей, умеющих вкусно поесть и выпить – и песен вволю напеться. 

Помню компанию моих родителей, в которой звездой был Виктор Захарович Чудинов с аккордеоном и богатым репертуаром. Жена актёра Владимира Кучеренко - театральный аккомпаниатор  Евгения Владимировна Вышеславцева-Врубель играла на нашем пианино всё: от модных песен до арий из опер и оперетт. А пели у нас все! Высоким чистым сопрано пела мама. Она, поморка, почему-то очень любила украинские песни. Звучал дивный баритон Дмитрия Михайловича Куницы, басили папа, дядя Миша Баранов, дядя Володя Глухов и дядя Гена Шагалов. 

А столько песен звучало в нашем доме! Песенники этой компании были не нужны, слова песен знали все. Любимыми были, конечно, военные и «морские», ведь наш с сестрой Леной папа Василий Тярасов и его друг дядя Миша Баранов были моряками. Звучали за столом «Рыбачий», «Море шумит грозной волной», «Ходили мы походами» и любимые всеми «По мосткам тесовым вдоль деревни», «В городском саду играет духовой оркестр», «Землянка», «Дорогая моя столица», песни из фильмов и многие другие. Мы с сестрой их по сей день помним и поём.

В соседней с нами квартире в 50-60-х жил красивый парень –  всех старших девчонок - Борис Вторушин. Он был уже студентом, а мы учились в младших классах. У него часто собирались друзья и очень красивые девушки. Мы, малышня, любовались ими и завидовали. Но особенно любили мы с сестрой слушать песни, которые часто звучали на всю катушку у Бориса в выходные, а порой и в будни. Молодёжь веселилась, танцевала, а мы, приставив стакан к стене, слушали музыку. 

Почему-то больше всего запомнились «Ландыши», хотя песня, как выяснилось, была написана в 1955 году, а это было самое начало 60-х. Может быть, запомнилась она потому, что эту песню пели буквально на каждом углу. Я когда-то даже написала об этом в стихах о «старом городе»:  «И массовых катаний волшебная пора, и «Ландыши» у Борьки-соседа до утра!»

У нас, школьников, уже были другие песни. Помню, классе в шестом наш одноклассник - хулиган и красавчик Сашка Баженов снисходительно спросил меня: «Ты чего, стилять твистом не умеешь? А слабо под «Лучший город Земли»?» И заголосил на всю Республиканскую улицу, лихо изгибаясь в «твисте»: «Ты никогда не бывал в нашем городе светлом...» Эта песня в исполнении Магомаева была суперпопулярной в тот год ещё и потому, что Н.С. Хрущёв запретил её. Он считал крайне неприличным «твист о Москве».

Помню более поздний спор, в девятом классе, - кто лучше поёт, Магомаев или Татлян. Я была в рядах «магомаевских», а подруга «в кровь» билась за Татляна. И было за что - у всех на устах тогда были его песни «Фонари», «Тополя», «Вечерний свет», «Море зовёт», «Старая башня». Но всё же время показало, что правы были мы, магомаевские фанаты! Муслима Магомаева помнят по сей день, а кто знает сегодня Жана Татляна? Очень немногие, хотя хороший был певец.

 

Вокально-инструментальные ансамбли (ВИА) стали визитной карточкой 60-70-х. Из всех окон гремел «Синий иней» - звёздная песня танцевальных вечеров. Кроме того, на всех школьных, а позже студенческих вечерах соловьём заливался талантливый Валерий Ободзинский. Ох уж эти его «Глаза напротив»! Сколько юных сердец они свели с ума в те годы! 

Тогда же на первых громоздких магнитофонах хрипло запел Высоцкий, которого сначала наши сорокалетние отцы, а потом и мы азартно переписывали друг у друга. Заезженные до ветхости, рвущиеся магнитофонные плёнки мы склеивали уксусом и снова слушали «Охоту на волков»», «Песню о друге», «Почему аборигены съели Кука» и многие другие. 

Тогда слово «барды» ещё было не в ходу. Но песни Б. Окуджавы, Е. Клячкина, А. Галича, А. Городницкого, Ю. Кима, Ю. Визбора, Н. Матвеевой и А. Якушевой мы знали и пели, если в компании был хотя бы один гитарист, а впрочем, бывало, и без него. «Надежды маленький оркестрик», «Виноградная косточка», «Жена французского посла», «Атланты», «Я еду за туманом», «Гостиница», «Какой большой ветер напал на наш остров...», «В речке каменной бьются камни...», «Милая моя», «Ты у меня одна», «Домбайский вальс», «Губы окаянные, думы потаённые» - разве можно их все перечислить! Какие прекрасные были песни! Хорошо, что они звучат и сегодня.

Особую роль в моей песенной судьбе сыграл клуб подводного плавания «Пингвин». На базе «Пингвина», что на Белом озере, собирались большие компании. Сколько мы тогда пели! Главными заводилами в нашем дружном хоре были Геля Упругова (Прудникова) и Серёжа Баженов, которые классно пели и играли на гитаре. Репертуар у них, а стало быть, и у нас был богатейший: от русских романсов и модных шлягеров до бардовских песен. 

Бывало, после трудового дня и погружений народ (порой до тридцати человек) собирался за ужином на просторной веранде за большим столом. А после ужина всегда пели. Начинали с популярного тогда  Александра Дольского: «Мы катались в санках», «А ветры закружили, завертели». Особой любовью у нас пользовались его озорные «ковбойские песни» - «Однажды я пришёл домой, был трезв не очень я...» и «Когда-то я мальчишкой рыжим был...», которые классно исполняли Геля с Серёгой.

А после полуночи начинался концерт по заявкам, ведь у каждого были любимые песни. Помню, тогдашний председатель «Пингвина» Слава Кузнецов просил нас, девчонок, спеть на два голоса песню «Подари мне платок» и мы пели, вкладывая в песню всю душу. А ещё «пингвины» пели Гелины песни, к примеру про Соловки – «Ходят волны, вздымаясь и пенясь...» или «И хвост самолёта нам будет крестом».

Ещё у нас были песни Тухманова, Антонова, Пугачёвой, Боярского, «Цветов» Стаса Намина, «Песняров», «Весёлых ребят» и «Оловянных солдатиков» и других авторов. Да, мы «были юными и счастливыми в незапамятном том году», как поёт нынче Лещенко. 

А не слабо, ребята, нам собраться и снова спеть наши любимые песни? Пора! Ведь «если песни петь, с ними веселей, а когда наоборот – скучно!»

Татьяна Букурова