Долгая дорога к отцу

На мемориале «Невинным жертвам Ягринлага» мы ждём пострадавшего от сталинизма гражданина Латвии. Приехали раньше, а его машина, кажется, проскочила нужную табличку на Солзенском шоссе.

…Карлис Эрнстович Фридрихсонс. Этого имени на чёрном граните памятников нет. Потом обязательно выбьют. А пока оно будет на пластиковом кольце вокруг саженца кедра. Спасибо Андрею Аншукову за очередной безвозмездный дар в память о заключённом, который, может быть, здесь похоронен, а может быть, на другом лагерном кладбище.

Гость города Андрис Фридрихсонс сдержан, но видно, что волнуется. Хорошо, что есть дело, мужчине оно всегда помогает там, где женщина позволила бы себе заплакать. Он берёт лопату и разбивает увитую корнями землю. «Ловко у вас получается», - решаюсь нарушить молчание.

- Жизнь научила... Карлис – мой отец. В 1946 году было извещение, что он погиб, больше ничего не знали. В 1991 году, когда его реабилитировали, мне предложили познакомиться с делом. Удивило, что нет в нём ничего существенного, за что можно было бы осудить. Даже те, кто давал показания против отца, ничего не могли сказать. Поэтому, наверное, ему дали только восемь лет.

Крестьянину с латвийского хутора в год ареста, в сорок пятом, исполнилось 59 лет. Он ещё в Первую мировую воевал храбро. Потом какое-то время даже в Москве работал на хозяйственной должности. В досоветской Латвии жил не бедно: 45 гектаров земли в хозяйстве, четыре лошади, тринадцать коров, дом большой. И половины, наверное, хватило бы, чтобы врагом народа стать.

Андрис бьёт лопатой по земле, вспоминая. В сорок пятом ему было восемь лет. Сестра старше. Их отправили в Ригу учиться. Это и спасло. Потому что за мамой после отца тоже пришли. Её выслали в Сибирь, в Омскую область. А детей поискали, не нашли и отступились. Андрис жил с родной тётей. А маму увидел, когда вернулся из советской армии, служил в Белоруссии. Он не сразу вспоминает год, когда пришёл со службы, а день, когда ушёл эшелон с мамой, – без запинки: 29 марта 1949-го.

Кедр посажен по всем правилам лесопосадки и поминовения – из пакетика высыпана привезённая с собой земля. «Мы её с нашего бывшего хутора взяли».

Андрис приехал с внуком, его тоже зовут Карлис.

- Он у меня боевой. В этом году окончил художественную академию, стал режиссёром. Это его идея, сказал: давай сделаем такой поход…

Третий в их команде – оператор. Он будет делать с Карлисом фильм.

Как проехать к Ягринлагу, узнали благодаря сайту о нём, который создали и ведут энтузиасты из общества «Совесть» и библиотечной системы. С помощью него связались с Галиной Шавериной, так «поход» стал возможен.

На родном языке всё звучало бы, может быть, точнее и душевнее, Андрису иногда приходится подбирать слова. Но в целом он хорошо говорит по-русски – советским был человеком. А 

вот у внука, Карлиса, я спросила, где научился и почему?

- У меня много русских друзей, хорошие парни.

- Андрис, а вам не мешала судьба отца в жизни?

- Откровенно говоря, я не афишировал это, говорил, что отец погиб. В 15 лет начал работать. Знаете, такой завод был ВЭФ?

- Конечно: знаменитые радиоприёмники.

- Начал со слесаря, закончил начальником участка. Всего 45 лет отработал.

- А сейчас как у вас, на пенсии?

- Нормально. Вместе с женой получаем 700 евро, посчитайте на русские. Нам хватает.

Живет Андрис с женой теперь в посёлке, который, как он сам сказал, специально для стариков построен, с дополнительными для этого возраста удобствами. «Пенсионеры у нас самые богатые», - добавил Карлис. Ну и хорошо. 

Желаем гостям доброго обратного пути. «Трудно было добираться?» - спрашиваю напоследок и про дорогу, и про политику. Андрис отвечает только про дорогу: «Я устал просто, четыре дня от Риги ехали».

В полной мере оцениваем это, выйдя на дорогу и увидев на обочине пыльную советскую «копейку» с латвийскими номерами.