Эльза в земле чудес

Что, если историю Ромео и Джульетты разыграть не просто в современных, но и во вполне островских обстоятельствах? Что, если на место молодых людей поставить пожилых? В том числе на эти творческие вопросы отвечает в своей пьесе «Земля Эльзы» популярный драматург из Екатеринбурга Ярослава Пулинович. Под её пером Монтекки и Капулетти стали Малашкиными и Кравчуками, веронские любовники – вдовцом и вдовицей 70+, а сама шекспировская Верона – сибирской деревенькой, подключённой, впрочем, к Интернету и мобильной связи.

На сцене Северодвинского театра – унылый образ мирка, в котором прожила свою жизнь героиня пьесы Эльза. Художник спектакля Дарья Наливайко тут и там воткнула тонкие безлистные деревца, там и тут бросила на сценический планшет деревянные щиты – пешеходные островки среди моря грязи. Справа – скудный сельский магазинчик, в центре – богатый, по местным меркам, но совершенно неуютный дом: с лампочкой без абажура, с диваном без покрывала, с фотографией покойника на столе – человека, который никогда не любил жену и которого она никогда не любила. Теперь его земные терзания закончились, ей же, Эльзе, надо как-то доживать, неся тяжёлый груз долгих несчастливых лет.

Ярослава Пулинович даёт масштабную картину безлюбовного бытия, вбирая в неё одного за другим всех персонажей. В преодолении такого бытия, пусть даже трагическом, – суть очередной игры с шекспировскими мотивами, собственно авторская тема. Режиссёр Георгий Цнобиладзе вместе с художником и артистами шёл за нею, создавая спектакль.

Эльза, от которой поведенческие нормы требуют глубокого траура, появляется в магазине, чтобы купить «что-нибудь на каблучке». Соседки разочарованы. Продавщица в недоумении. С колосников, прицепленная к штанкету, спускается целая выставка резиновых сапог – вот что нужно в нашей-то грязи! Но душа Эльзы просит туфелек, душа устала от резиновой обувки – и от ноши несчастий. Ей хочется жить, а не доживать.

А потом Эльза Александровна, в таком состоянии, с такими мыслями, встречает его – Василия Игнатьевича, бодрого, хотя и не слишком умелого дачника и доброго человека. В её жизнь, пусть с большим опозданием, приходит весна.

Исполнители главных ролей – Валентина Иргизнова и Сергей Черноглазов. Артистка прослеживает, как оттаивает сердце Эльзы, как от этого меняется она внешне. Исчезает скованность, смягчается и расцветает улыбкой лицо. Под конец спектакля добавляется к туфелькам феерически-розовое свадебное платье, да ещё и шляпка в тон.

Партнёр актрисы немного напоминает кавалера в классическом балете, чья задача – поддерживать балерину. Задумано так или нет, но, ведя линию знаков внимания, деликатного ухаживания, Черноглазов остаётся как бы в тени.

Сердце Эльзы пробуждается – и всё для неё преобразилось. До того мир был лишен ярких красок, жил в голубовато-белесом, бесстрастном свете то ли солнца, то ли луны, чей диск повис над сценой. И вдруг мир приобрёл цвет – это цвет её восприятий: белый сценический задник становится таинственно-зелёным, болезненно-красным, философски-ультрамариновым… Изменились и небеса: в них уже сразу два светила – и одновременно экранчика, на которых Эльза и Василий в любовной суете пишут друг другу эсэмэски. (По нынешней театральной моде «мультимедийные эффекты», в данном случае видеопроекция, – важная составляющая спектакля.)

Знакомые Эльзе места теперь ей словно незнакомы. Как будто она оказалась в неведомой земле, где устраивают пикники с ананасами и где есть чердаки, чтобы целоваться и шептаться в темноте (в чердачном эпизоде режиссёр прибег к затемнению, избавляя всех от неловкости, и получилось даже трогательно). Конечно, об этой земле и её обитателях, их мыслях и переживаниях много чего сказали поэты, но Эльзе раньше было не до поэтов. Ни до Шекспира, строки которого звучат в спектакле, ни до Тютчева, который возникает в зрительской памяти:

О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней…

Сияй, сияй, прощальный свет

Любви последней, 

зари вечерней!

Полнеба обхватила тень,

Лишь там, на западе, 

бродит сиянье, –

Помедли, помедли, 

вечерний день,

Продлись, продлись, 

очарованье.

К этому «очарованью» Василия и Эльзы их окружение в большинстве своём относится критически. Соседки Зинаида и Таисия – артистки Людмила Поваляшко и Александра Тананакина – злословят, хотя и не со зла. Они, как и все вокруг, прожили очень трудную жизнь, без всякой любви и счастья, и примирились с этим. А как же мириться теперь, когда Эльза на старости лет замуж собралась по любви, решила в счастье пожить?..

Роль Таисии, надо сказать, настоящий режиссёрский подарок актрисе, и она оценила его по достоинству. С удовольствием играет эту древнюю старушку, ставшую по воле режиссёра героиней целого ряда комических происшествий. Выход Таисии в начале спектакля, её приготовления к прыжку между пешеходными островками, её промах – сколько здесь молодого актёрского озорства! А эстетический шок при виде розового платья Эльзы, когда Таисия просто валится на руки товарок?..

Но за всем этим комизмом – глубокая грусть. Она читается в глазах Таисии в той самой сцене злословия. Перемывание косточек идёт своим чередом, а глаза рассказывают о пережитом.

И Зинаида, и Таисия, и другие местные женщины занимаются в хоре – вместе легче справляться с невзгодами. Когда нужно, мобилизуют себя «Варшавянкой» на борьбу с тёмными силами, а когда подступают слёзы – запевают «Рябину».

В будущем руководителем этого хора, наверное, станет Ольга – дочь Эльзы, фельдшерица с командирскими замашками. В личном плане – ещё одна «примирившаяся». Юлия Корельская показывает свою героиню и чёрствой, и уязвимой. Ольга предана матери, однако надежд её не понимает, боится её потерять и потому отчитывает, требует невозможного. Вся на нервах, она дерётся с родственниками Василия – пародия на потасовки шекспировских кланов. Дочку Эльзы искренне жаль, когда она бежит за уходящей матерью, зовёт её, уговаривает срывающимся голосом.

Эльза и Василий не намерены уступать, но старым людям жизненные сражения обходятся особенно дорого. И вот уже нет Василия рядом с Эльзой, и режиссёр возвращает мизансцену, открывавшую спектакль: пустой дом, женщина присела у стола. В прошлый раз она робко гадала, что с ней будет дальше. Сейчас смотрит куда-то вдаль, словно надеясь увидеть своего любимого за последним горизонтом.

Жизнь сменяется… кажется, посмертием, а театр – кинематографом. На заднике-экране главные герои – свободные и счастливые души – мчатся на мотоцикле в свадебное путешествие, о котором они так мечтали… Финал печальный, но светлый (и, пожалуй, оптимистический).

Спектакль по пьесе Пулинович вырос из эскиза для театральной лаборатории, состоявшейся в прошлом году в Северодвинске. Эскиз создавали три дня, спектакль – три недели; думается, что ещё неделя-другая репетиций принесли бы ему пользу, и в первую очередь актёрам.

Сделано, конечно, немало. Поэтичная постановка режиссёра Цнобиладзе заслуживает внимания, уважения. Более того, хочется увидеть этого питерского режиссёра снова, – быть может, в работе с классикой, может, даже с непереписанным Шекспиром или Островским.

Андрей НЕФЁДОВ

Фото Владимира Ларионова

Газета "Вечерний Северодвинск", 14-2018